Шули думает, что прямо сейчас стоит, возможно, в нескольких шагах от дверей ешивы. Что, если свет этого уличного фонаря — общий для них с Хеми: круг света просачивается в какое-то окно и озаряет подушку, на которую приклоняет голову этот праведник?
Да, возможно, Шули соблазнительно близок к цели, но он складывает карту и идет в центр города, чтобы заселиться в свой чересчур дорогой отель категории «без звезд».
Мири почуяла его замысел, когда он ни о чем даже не заикался. Вошла в кухню, морща нос, — и обнаружила, что ужин на плите, посуда вымыта, а муж, вопреки его графику, уже несколько часов как дома. Его пиджак висел на раздвинутой стремянке, а Шули стоял у мойки для флейшиг[77], отжимая намыленную губку. Рукава рубашки засучены: отчасти для работы по дому, отчасти в ожидании спора.
— Слыхано ли, чтобы учителя временно отстраняли от занятий вместе с учеником? — сказала Мири, едва он рассказал обо всем. — Абсурд, да и только!
Гавриэля отлучили от учебы всего на день, причем в его табеле это наказание упомянуто не будет. Шули велели посидеть без дела две недели: первую за свой счет, в наказание, вторую — с выплатой зарплаты, ради восстановления психического равновесия.
— Эти причины назвал тебе Давидофф, — сказала Мири. — А на самом деле это, наверно, только для того, чтобы учительница информатики оправилась от шока.
Приподняла крышку кастрюли, попробовала суп, который варил Шули.
— Ты уверен, что тебя не уволили? — спросила, снова опуская ложку в суп, сдувая пар в сторону мужа.
— Не уволили. Пока еще нет. Совершенно уверен.
Плечи Мири опустились,
Шули заметил, как сразу расслабились ее мускулы. И голос у нее стал мягче, когда она спросила, что он будет делать.
— Готовить грандиозные ужины, — сказал он. — Устраивать большие стирки. Расчищать книжные полки.
— Я не про твой вынужденный отпуск спрашиваю. Я спрашиваю: что ты будешь делать, чтобы избавиться от этого помешательства?
— Избавиться? Не могу я от него избавиться, пока не разыщу Хеми. Очевидно, это он велел им не отвечать.
— Кому велел — сайту? Боже правый, зачем ему это?
— Может, дал обет, совсем как назир[78], — поклялся никогда не принимать благодарностей, никогда не допускать, чтобы его разыскали, выполнять свою бескорыстную работу так, чтобы ничем не оскверниться. Только этим и можно объяснить. Единственное логичное объяснение — kaddish.com избегает конкретно меня, именно мной так пренебрегает, — в сущности, подтверждает, что без Хеми тут не обошлось. Я должен дать ему знать, что хочу только одного — получить назад бремя своей скорби, — а как получу, больше его не побеспокою.