– Продолжайте, – в голосе Мейсона послышались нотки интереса.
– У меня оставалось только одно желание: моя дочь должна получить положенное. И поэтому я написала в Австралию. Священник Уильям Мэллори к тому времени стал епископом, но никакой помощи оказать не смог и напомнил мне о моем и о своем обещаниях. Моя дочь попала к людям, которые хорошо о ней заботились. Она думала, что они – ее настоящие родители. И они так к ней привязались, что скорее бы умерли, чем позволили бы ей узнать правду. Больших денег у них не было, но на жизнь вполне хватало. Я узнала, что у моей дочери проявилось призвание к сестринской работе, и ничего другого делать она не хотела. Работала в больнице, училась. Хотела стать детской медсестрой и шла к этому. Мистер Мейсон, я перевернула небо и землю, чтобы найти ее. Да, я дала обещание не искать ее, но какие могут быть обещания, если мать хочет найти дочь? Все заработанные деньги я тратила на детективов. Они не смогли ее отыскать. Епископ Мэллори оказался слишком умен. Наилучшим образом замел следы и ничего не говорил. А потом я получила эту телеграмму. Подумала, что он намерен мне все рассказать. Моя дочь уже совершеннолетняя. Нет причин, по которым она не может знать, кто ее настоящие родители и я думаю, что люди, которые удочерили ее, умерли. Но епископ мне ничего не сообщил. Только сказал, что я должна встретиться с вами. Я, правда, выяснила, что после смерти Оскара, Ренволд как-то узнал, что у него есть внучка, и нанял детективов, чтобы найти ее. После чего взял девушку по имени Джейнис в свой дом… Но… Епископ Мэллори сказал мне, что она – не настоящая Джейнис. Она самозванка. – Джулия Браннер замолчала, не отрывая взгляда горящих, яростных глазот Мейсона.
– И чего вы от меня хотите? – спросил адвокат.
– Для себя – ничего, но я хочу, чтобы вы сорвали маску с этой псевдо-внучки. Я хочу найти свою дочь и добиться, чтобы ее признали Браунли.
– Это, возможно, ни к чему не приведет, – указал Мейсон. – В завещании Ренволд вполне может лишить ее наследства. Насколько я понимаю, у него есть еще и внук.
– Да, некий Филип Браунли. Но почему-то я думаю, что Ренволд не лишит Джейнис наследства. Я думаю, что-то он для нее да сделает.
– И это все?
– Это все.
– Ничего для вас?
– Ни единого чертова цента. Извините, что иногда ругаюсь. От этого улучшается настроение. По жизни мне доставалось, и я обнаружила, что должна или рыдать, или ругаться. Лично я предпочитаю ругаться.
Во взгляде Мейсона читалось одобрение, и неожиданно он спросил:
– Джулия, почему вы носите с собой оружие? – Она схватила сумку, прижала ее к груди. Мейсон пристально смотрел ей в глаза. – Я жду ответа.