Фебея и еще одна служанка, первым делом вымыли Волосатика и вывели всех насекомых. Эта процедура явно ему не понравилась — он жалобно кричал и пытался укусить индеанок. Зато когда они вытерли Волосатика насухо, он все же сменил свой гнев на милость, и мы впервые услышали тихое ворчание, которым он выражал свое хорошее настроение. Купание сделало из него чуть ли не красавца: рыжая шерстка заблестела, стала пушистее и даже как будто гуще, скрыв худобу обезьянки.
Освобожденный от веревки, он благодаря хорошему уходу и питанию быстро превратился в приветливое маленькое существо. Хорошеньким его никак нельзя было назвать — ревуны далеко не самые красивые из детей природы — зато он был на редкость веселый обезьян, обладал довольно ярко выраженным характером и немалым умом. Наконец, у Волосатика был свой богатый язык, который я со временем научился хорошо понимать. И все же настоящим храбрым мужчиной он так и не стал. Волосатик смертельно боялся всяких ящериц, лягушек и даже насекомых. Никогда не забуду, в какой ужас привела Волосатика наша попытка познакомить его приятелем, с карликовой обезьянкой уистити, которую он превосходил размерами раза в четыре. Он испугался конкурента до смерти. Однако самое страшное переживание выпало на долю Волосатика, когда он однажды крепко спал, а какой-то бесцеремонный петух решил прокукарекать где-то рядом. Бедняга подскочил высоко в воздух и завизжал как зарезанный!
Еще смешней было то, что летом Волосатик, дитя тропиков, обливался потом и тяжело дышал. Зато зимой он отчаянно мерз и дрожал от холода. По ночам Волосатик спал в моей комнате в своем гамаке. Гамаком ему служила холщовая сумка, а одеялом — мохнатое полотенце, так что Волосатику всегда было мягко, тепло и уютно. Если утро оказывалось прохладным или дождливым, он так же неохотно покидал свою сумку, как и я — свою кровать. Однако валяться ему было некогда, даже в плохую погоду ему приходилось заниматься дегустацией моей еды. Так что с рассветом ему приходилось вставать, несмотря на обычные ворчанье и протесты. Впрочем, по его работе никаких претензий никогда не возникало. Яд, много специй или просто невкусно, но Волосатик решительно браковал многие блюда, и я всегда следовал его кулинарным рекомендациям. И оставался жив и здоров.
Когда Волосатика будили, он высовывал из сумки сонную рожицу, зевал во всю ширь своего маленького ротика и пытался снова юркнуть в свою уютную постельку. Однако я всегда решительно возражал против того, чтобы он лежал и нежился, когда все остальные уже встали и работают. С большой неохотой, поругиваясь, Волосатик оставлял постель и отправлялся через вентиляционное отверстие под крышей на поиски подходящего кустика или ветки, которые служили ему уборной. Затем он спешил ко мне, где его ждал легкий завтрак. Как и я, Волосатик любил начинать день вкусным спелым фруктом и чашкой свежего сока, а чуть попозже, перед тем как приступать к работе, — подкрепиться уже поосновательнее: например, копченой рыбой или жареной курицей и печеными бататами или кукурузной кашей с диким медом.