И однажды я заприметил среди очередной партии крестоносцев улыбчивого кареглазого паренька — моего сверстника.
Преодолев смущение, я подошел к нему и спросил:
— Откуда идет твой отряд?
— Из Оломоуца, — ответил он.
— Далеко это отсюда?
— Пятьдесят немецких миль[1].
— Ого! Это подальше Праги, — воскликнул я, одновременно выявляя немалые познания в географии.
— Да, я из Оломоуца на реке Мораве.
«Ага, стало быть он из маркграфства Моравии, — смекнул я. — Кто же он — чех или немец? Говорит-то он по-немецки почти так же, как и я, но кто его знает, может быть, просто долго жил среди немцев, а по крови — чех».
И я спросил:
— А звать тебя как?
— Карл, — ответил он.
«Стало быть — немец», — обрадовался я. Но только эта догадка мелькнула у меня в голове, как вдруг он добавил:
— А на чешский манер ~ Карел.
— Так как же все-таки?
— Да это все равно. Называй, как тебе хочется.
— А дома тебя как называют?
— И так, и этак.
— Почему же? — не унимался я.
— Отец у меня немец, а мать — чешка.
«Ну и славно, лучше и не придумаешь, — снова обрадовался я. — Для моих расспросов этот парень — сущая находка».
— А меня зовут Иоганном, — представился я. — Я из здешнего замка, но скоро тоже уйду отсюда. В поход. Как и ты.
Карел улыбнулся и протянул мне руку. Мы разговорились. Он рассказывал мне о себе, я ему — о своем житье-бытье.
— Послушай, — спросил я его в конце разговора, — почему это ваши чешские крестоносцы вроде бы здорово не ладят между собой?
— О чем это ты?
— Мне сдается, что у вас немцы и чехи сами по себе.
— О, это старая история, — непритворно огорчился Карел. — Я иду в поход с двумя моими дядями — братом моей матери — чехом и братом отца — немцем. Так даже они стараются как можно реже встречаться.
— А почему? — не унимался я.
— Мамин брат говорит, что немцы позанимали все лучшие должности в королевстве, а брат отца утверждает, что чехи, если бы им довелось эти должности исправлять ничего бы не сумели сделать. Чехам, говорит он, надо радоваться, что немцы учат их торговле, ремеслам и искусству управления, и что если бы не немцы, чехам век бы пахать землю деревянной сохой и жить в курных избах. А ведь на самом-то деле это не так. Все это оттого, что король Зигмунд — немец, и почти все его придворные тоже. И в городе у нас в ратуше сидят одни немцы. А чехи — я знаю — ничуть их не хуже. Только им никуда нет хода.
«Вот оно что, — подумал я. — Стало быть, не все идут в Палестину с легким сердцем. Иным, видать, просто некуда деваться».
Назавтра Карел ушел дальше, а на смену его отряду явились мадьяры. Это были шумные, веселые, крепкие люди. Они тут же купили бочонок вина, самую большую свиную тушу и уселись пировать у опушки ближнего леса.