Скорее всего для того, чтобы устрашить защитников цитадели, Тамерлан приказал смести Вавилон или Баг-дад, как его называли язычники, с лица земли.
Камни Баг-дада засыпали землей, перемешанной с пеплом, и на пожарище посеяли ячмень, чтобы никто никогда не догадался, где стояли дома этого города. После этого Тимур приступил к цитадели, но немногочисленные защитники держались стойко, и Хромому не оставалось ничего, как отвести воду, чтобы одолеть гарнизон жаждой.
Когда воду отвели, на дне рва нашли три свинцовых сундука длиною в две сажени и шириною в сажень каждый. Сундуки были полны серебра и золота. Тогда Тимур понял, что в замке хранятся еще большие сокровища. И тогда, завалив ров трупами своих воинов, амир все же взял крепость. В ней он нашел четыре сундука золота и пятнадцать оставшихся в живых воинов. Золото он увез, а защитников замка повесил.
Я замолчал. Молчали и мои слушатели. Беспрерывные убийства и пожары, грабежи и жестокости угнетающе действовали на них. Они сидели скорбные и серьезные, и я видел по их глазам, что буйный мальчишеский интерес к войне и походам постепенно затихал и не было уже лихорадочного блеска в очах, и румянца азартного возбуждения и сжатых до белизны пальцев рук.
Была усталость и была печаль.
И во взорах Освальда и Ульриха начинал тлеть огонек сомнения: «А хорошо ли это — война? Ладно ли?»
И желая закрепить успех и подлить масла в начинающий тлеть огонь сомнения, я сказал:
— История Железного Хромца не окончена. Слушайте дальше.
И Вернер фон Цили с готовностью откликнулся:
— Пожалуйста, господин маршал. Страшно интересно слушать про все такое.
— Ну слушайте, — сказал я. И поглядев на мою притихшую публику, продолжил:
— Оттуда мы пришли в Самарканд — столицу амира Тимура. Самарканд лежит в середине его владений. Он окружен каналами, велик и красив. Однако все, что в нем есть, сделано руками сотен тысяч пленных рабов, согнанных со всего света. Страну вокруг Самарканда называют Джигатай. Жители Самарканда весьма храбры. Они говорят особенным языком — вполовину турецким, вполовину — персидским. Я заметил, к моему немалому удивлению, что в этой стране хлеба не едят.
И здесь, в Самарканде, он велел сказать всем нам, что через четыре месяца мы выступим в Индию. Нам сказали, что эта страна лежит на расстоянии четырех месяцев пути от Самарканда и отделена высокими горами, глубокими ущельями и обширной, совершенно безводной пустыней, протяженностью в двадцать дней пути.
Все это нужно было преодолеть армии в четыреста тысяч человек.
Путь по пустыне был долог и изнурителен, но горы оказались еще труднее. Восемь дней люди карабкались по обрывистым кручам, вытаскивая друг друга на веревках и поднимая в деревянных клетках лошадей, мулов и верблюдов. Наконец мы подошли к долине, которая была так глубока и темна, что воины в полдень не видели друг друга на расстоянии десять локтей. Эта долина шириной не более десяти саженей — единственный проход в горах Байсун-Тау. Она связывает большой и богатый город Бухару со страной Гиссар.