Тимур послал на помощь воинам семьдесят тысяч лесорубов и велел срубить и спалить леса Мазендарана, но его подданные не смогли сделать и этого.
Разозленный неудачей, он бросился на Исфаган, город, расположенный в центре Персии. Исфаган был знаменит своими дворцами и мечетями, но более всего — первым во всей Персии базаром. Товары и сокровища свозились туда со всего света. По-видимому, ограблением Исфагана Тимур решил покрыть издержки, которые причинил ему коварный Кепек. Жители Исфагана были хорошими торговцами, но как воины они ничего не стоили.
Амир еще не подошел к городу, а уже коленопреклоненная депутация стояла у распахнутых настежь ворот и покорно ждала Железного Хромца. Тимур смилостивился. Он взял с горожан несметную дань, забрал с собою их правителя — исфаганского шах-ин-шаха, а взамен оставил в городе свой шеститысячный гарнизон.
Однако, как только Тимур ушел, исфаганцы восстали, перебили воинов и избрали своим предводителем простого человека — кузнеца по имени Али-Кучева.
Хромой тотчас же повернул обратно.
Он окружил Исфаган и начал осаду. Однако к его немалому изумлению, на стенах города оказалось множество отличных лучников. Они били так сильно и точно, что воины Тамерлана не могли подойти близко к стене, и Хромой из-за них никак не мог начинать приступ.
— У них были арбалеты? — спросил Вернер.
— Нет, просто большие луки, но с наружной стороны они были обклеены сухожилиями, а с внутренней — роговыми пластинами.
Мальчики понимающе закивали.
— Тогда Хромой начал вести подкопы и одновременно двинул к стенам башни с таранами.
Против этого лучники оказались бессильны.
На пятнадцатый день исфаганцы запросили пощады, но ворота на этот раз не открывали.
Тогда Тимур предложил дать ему двенадцать тысяч стрелков из лука для участия в его походах.
Лучники вышли из города, и Хромой велел каждому из них отрезать большие пальцы на руках.
А затем их отпустили в город, который Тамерлан взял штурмом и обезглавил всех мужчин старше четырнадцати лет. Их было семьдесят тысяч, и из их голов он приказал сложить башню.
Головы клали одна на одну, скрепляя глиной таким образом, чтобы ее потеки не закрывали лица казненных.
И они смотрели во все стороны света невидящими глазами. И я, повидавший много ужасного на своем веку, не видел ничего страшнее этой башни. И думал, что никогда не увижу, но ошибся.
Назавтра Тимур велел вывести из города оставшихся в живых женщин и детей. И тех из них, кто был младше семи лет, приказал поставить отдельно. А затем приказал конникам растоптать их. И его беспрекословные нукеры впервые не выполнили приказ амира. Тимур еще раз велел им растоптать детей, но они снова не тронулись с места.