Голубенький, чистый
Подснежник-цветок!
А подле сквозистый,
Последний снежок…
Последние слезы
О горе былом
И первые грезы
О счастье ином.
А. Майков
Перечитал сейчас на свежую голову все вышеизложенное и даже не знаю, что сказать. С одной стороны, вроде и ничего, есть места и забавные, и трогательные. Но в целом что-то не то. «Девка большего желала, хлопец лучшего хотел».
Особенно по сравнению с первоначальным, величественным и дерзновенным замыслом. Замах, как говорится, на рубль, удар — на копейку.
Особенно по сравнению с первоначальным, величественным и дерзновенным замыслом. Замах, как говорится, на рубль, удар — на копейку.
Можно, конечно, конвертировать эту горькую присказку в библейскую валюту — обетование на талант, воплощение на лепту. Ну типа — лепта вдовицы, смиренно и благолепно.
Так, Господи! И мой обол
Прими на утвержденье храма.
Господь-то, может, и примет, куда ж Ему, Человеколюбцу, от нас деваться, Он, Многомилостивый, и не такое принимал!
Ему ведь важно что? Чтобы намерение было благое и трудился бы автор честно и усердно, до художественных достоинств Вседержителю и дела нету, sub specie aeternitatis все эти достоинства не то что обола, гроша ломаного не стоят. Главное — в землю ничего не зарыть, по силе возможности приумножить и вернуть Хозяину.
А вот читателю (не тому, с которым я переругиваюсь, а настоящему, такому, как я сам) угодить гораздо сложнее, ему на авторское благонравие и добросовестность в высшей степени плевать, ему подавай эстетические восторги и философические глубины, ну или хотя бы оригинальность и увлекательность.
А эти многочисленные уже страницы даже меня самого сегодня не очень-то увлекают… Скучно, грустно… И ничего не слышится родного в этом писчебумажном шелесте: ни Клии страшного гласа, ни лирного бряцания Каллиопы, да и флейта Эвтерпы пищит, бедняжка, вместо свисту.