Пользоваться услугами Фрюлина было, повторяю, намного удобнее, чем отлавливать умалишенного грузчика, но с ним приходилось делиться, и ладно бы он просто выпивал свою долю и отваливал, (как он поступал в случае с табачными изделиями — одну сигарету в рот, другую за ухо и «До свишвеция!»), нет, отделаться от него было совершенно невозможно, он тут же становился если не душой компании, то ее неумолчным центром, трещал, как Трындычиха, сыпал глупыми анекдотами и байками, делился придуманным на ходу жизненным опытом, приговаривал, как насекомое в известном мультфильме: «Эх, молодежь!» — ну и выпить, конечно, норовил больше, чем предписывала справедливость.
К тому же он был ужасно громким и привлекал опасное внимание офицеров, прогуливающихся по берегу, или даже патруля.
Кстати, в том, что Василий Иванович в предыдущей главе подловил сына, виноват косвенным образом как раз Фрюлин: это он первый стал орать непристойные частушки и русские-народные-блатные-хороводные, начав с лживого обещания: «Мы не будем хулиганить, хулиганских песен петь…» и дойдя до каких-то совсем уж детсадовских и постыдных: «В одну темную ночь капитанскую дочь…» и «Двадцать шесть бакинских комиссаров — ха-ха! — Любочку поймали у амбара — ха-ха!»
Все это, конечно, претило вкусу ансамбля «Альтаир», но в итоге (как выражался в подобных случаях мой папа — «в хмельном кураже») Степка со товарищи решился тоже блеснуть знанием потаенного и заветного русского фольклора.
А деру дал этот совратитель советской молодежи раньше и быстрее всех. Было бы, конечно, здорово и интересно, если бы генерал его поймал, но — увы! — Василий Иванович Фрюлина вообще не заметил — в лунном свете все разбежавшиеся казались одинаково черными, а ростом и комплекцией эта лысая обезьяна была даже мельче своих юных собутыльников.
Знай Василий Иванович о подобных проделках Фрюлина, он бы, конечно, строжайше запретил дочери покупать у этого деятеля рыбу и поощрять алкоголизм и тунеядство, а так он только неодобрительно мотал головой и угрюмо спрашивал, столкнувшись в дверях с рыболовом: «Все браконьерствуешь? Парадоксель!» Тем более Анечка так вкусно эту вуснежскую рыбку жарила, не хуже мамы.
А после рождения Сашки (ох, как же Василий Иванович боялся, что дочь назовет его Кириллом в честь подонка-отца!) Фрюлин стал наведываться в квартиру комдива еще чаще. Теперь он три раза в неделю (вторник, четверг, суббота) приносил из деревни козье молоко, беззастенчиво утраивая первоначальную цену.
Организовала это и убедила Анечку пить «через не хочу» непривычное и противное молоко Лариса Сергеевна. «Это чтобы у тебя самой молочко было вкусное и полезное, чтобы Сашенька у нас здоровеньким рос!» Даже вспомнила и переделала детский стишок: