– У барной стойки.
– Пойду поздороваюсь. Вы же следующие на очереди? Хорошо бы нам всем встретиться не на свадьбе. Это так сложно, когда у всех дети.
И она ушла. Обняла Ди. Погладила ее по животу.
– Уже скоро, да? Как ты себя чувствуешь? Я так измучилась, рожая Бонни…
* * *
Вечер шел своим чередом. Стемнело. Родители, вытянувшие короткую соломинку, забирали детей. Эми вытянула длинную соломинку и отрывалась на всю катушку. Гости выстроились в очередь и опрокидывали шоты. Том, опершись о барную стойку, объяснял Найджелу, каким бывает виски, впрочем, Найджел и сам разбирался в виски, поэтому они просто объясняли это друг другу. Все наконец напились достаточно, чтобы танцевать, и даже были готовы танцевать под «Love Shack». Мы с Ди притулились в уголке – островок трезвости посреди океана взрослых людей, которые пьют, чтобы забыть, в какую ловушку они себя загнали. Мы помахали нашей компании. Те сбились в кружок, посередине крутилась Эми. Как же она счастлива, что детей нет рядом, но никогда в этом не признается. Я чувствовала спокойствие. Месяц без социальных сетей – это была идея психолога – пошел мне на пользу. Пережив ломку в первые пару дней, я привыкла. Приятно просто думать о чем-то, не оценивая это с точки зрения «из этого может получиться хороший пост». Когда на прошлой неделе умер известный певец, мне не пришлось делать вид, будто я была без ума от его музыки. Мне не пришлось искать глубокомысленные цитаты из его песен и спешить с публикацией, чтобы получить как можно больше репостов. Вместо этого в голове промелькнула мысль: «А, этот умер», и день прошел своим чередом, я не написала ни строчки. А теперь, когда Ди попросила помассировать ей лодыжки, я не думала о том, что нам нужно сделать селфи, это же так забавно. Я просто наслаждалась моментом. Но это всего на один месяц. Мне нужно присутствовать на этих сайтах. К сожалению, это ключевая часть моей работы.
* * *
Было уже довольно поздно. Том дошел до неприятной стадии опьянения.
– Почему ты не танцуешь? – спросил он. – Это некрасиво.
– Я присматриваю за Ди.
– Пойдем потанцуем.
Заиграла медленная песня. Робби Уильямс. Том притянул меня к себе, и мы медленно покачивались. Все громко подпевали и тянули руки вверх. Том голосил вместе со всеми – будто бы это не он однажды назвал Робби Уильямса «редкостным мудилой». Он приобнял меня потной рукой, и я на краткий миг возненавидела его. Он мерзкий и потный, кажется старше своих лет, ему не помешает сбросить лишний вес. А еще меня бесит, как он со мной обращается, бесит, что он недостаточно любит меня, бесит, как он рассказывает про виски, бесит, как он выглядит в этом костюме, бесит запах его пота, бесит, как изо рта у него несет пивом, овощной самсой и виски. Мне захотелось вырваться. Мне были противны его прикосновения. Я выскользнула из-под его локтя. Ничуть не смутившись, он приобнял Найджела, который тоже тянул «and down the waterfaaaaaaaaaaaaaaall». Я пробралась сквозь жалкую толпу и чуть ли не бегом бросилась в туалет. В поисках тишины. В поисках уединения. Мне нужно помыть руки. Нужно смыть следы Тома с себя.