А затем он разомкнул объятия.
– Если ты так решила, – сказал он, – я не буду униженно молить тебя передумать.
Он отвернулся и снова занялся чаем. Я осталась стоять с открытым ртом, в то время как внутри меня все сжималось.
Он не собирается бороться за наши отношения.
Я заморгала, чтобы избавиться от пелены слез. Том достал молоко. И сделал чай только себе.
Меня осенило: Том никогда бы не бросил меня. Этот шаг могла сделать только я. Он бы просто никогда не давал мне того, что мне нужно. Пусть даже он был несчастлив, как и я, он не собирался ничего предпринимать. Он разбивал мне сердце каждый день, отказывая в любви, в которой я нуждалась. Он же каждый день чувствовал разочарование из-за того, что я недотягиваю до его фантазий. Он менял тему или не давал мне заговорить о свадьбе. Но он никогда не собирался положить конец нашим отношениям. Он хороший парень, а я злодейка. Так всегда было заведено, одна и та же мелодия, пока музыка внезапно не прекратилась.
На меня снизошел покой – а может, просто оцепенение.
– Я соберу часть вещей и поеду к родителям, – сказала я, глядя ему в спину.
– Тор, если ты сейчас уйдешь, вернуться просто так ты не сможешь.
Убрав молоко в холодильник и захлопнув дверцу, он ухватился за ручку, словно в поисках опоры.
Время вышло. Спустя месяцы – нет, спустя годы – сомнений, откладывания, замалчивания, надежд на светлое будущее, настал этот миг. Передо мной встал выбор, от которого я всегда уклонялась, и с неотвратимостью требовал принять решение. Я не готова, но, честно говоря, я никогда не буду готова.
Зато мой внутренний голос уже давно все знал. И он сказал все за меня:
– Я люблю тебя, Том. Прощай.
* * *
Я забрала с собой увлажняющую сыворотку, крем с ретиноидами и планы на лето с Томом в Греции. Побросала в чемодан лифчики и трусы – туда же отправились имена, которые я втайне выбирала нашим будущим детям. Эти дети теперь никогда не родятся. Я не знала, что взять из обуви – и из самых сокровенных чувств к Тому и воспоминаний. Я столько знала о нем – я одна – после всех этих прекрасных разговоров под одеялом. Я выбрала историю, которую он рассказывал о своей поездке во Францию в детстве: его отец заплакал, наступив на морского ежа, и детство Тома кончилось, когда он осознал, что его родители несовершенны. Я завернула это воспоминание вместе с будильником. Скрутив провод дорожного фена, я сложила его в чемодан рядом с чувством, что, даже если вечеринка не задалась, тебя всегда ждет дома тот, кто любит тебя.
Я вздрогнула, услышав, как хлопнула входная дверь. Том ушел.