Охота в те времена была небезопасна — приходилось близко подпускать к себе зверя, дикого кабана, зубра, медведя стрелою ведь не убить — надо было больше действовать копьем или рогатиной. И какая ж ловкость, уменье и сноровка нужны были при этом!
Любили во времена старые тешиться и птичьими — соколиными или ястребиными — охотами. До XVI века собак к охоте не привлекали. Большим, и молва утверждает — первым, любителем псовой травли стал Василий III. Близ Москвы было место, усеянное кустарником, весьма удобным для зайцев, где, словно в зверинце, водилось их несметно. Кроме того, привозили всякий раз зайцев еще и из других мест. Князь считал, что, «чем больше он затравит зайцев, тем больше ему чести». Еще в обычае Василия было оказать особую милость иностранным послам, пригласив их участвовать в тогдашней потехе. Один из них — германский посол Сигизмунд Герберштейн оставил об этом любопытные и весьма подробные воспоминания. «Увидев государя, — писал он на родину, — мы оставили своих лошадей и подошли к нему. Он сидел на гордом коне в терлике парчовом, в колпаке, осыпанном драгоценностями и украшенном золотыми листьями, которые развевались, как перья; на бедре его висел кинжал, за спиною ниже пояса, кистень. С правой его стороны находился казанский царь Шиг-Алей, вооруженный луком и стрелами, а с левой — двое молодых князей: один из них держал секиру, другой булаву или шестопер; вокруг их находилось более 300 всадников.
Государь предоставил честь спустить собак важным сановникам и послам. На каждого зайца приходилось по четыре собаки. Государь был весел и хвалил ловцов. В короткое время поймали более трехсот зайцев. Потом последовала соколиная охота. Для этого пускали кречетов бить лебедей, журавлей и других птиц.
Затем вызывали охотников бить медведей. Отважные ловцы бросались на зверя с деревянной рогатиной. Если кого ранил медведь, то он являлся к Государю и, показывая ему свои раны, говорил смело:
— Государь? Я ранен.
— Я тебя награжу, — отвечал Великий князь. Он приказывал раненого вылечить и щедро одарить его хлебом и платьем.
Вечером мы все сходили с коней, и для нас разбивали шатер на лугу».
Охота заканчивалась пиром.
Любимой забавой царя Федора был медвежий бой. Всякий охотник бил зверя в грудь, а в случае промаха нередко бывал им и изуродован. Раненый выдавалось вознаграждение, а жены и дети растерзанных содержались на царском иждивении.
Но если царь Федор только смотрел на медвежий бой, то вовсе не по-царски держал себя на охоте Лжедмитрий. Он сам, лично, словно простой охотник, выходил на медведя и ловко справлялся с лютым зверем. Молодечество Димитрия, по взгляду бояр, унижало царское достоинство, и это ими осуждалось.