Мне стало любопытно:
— Кто Вы по профессии, господин Аратур? — спросила я, заглянув в бумаги.
Подозревала, что красавец окажется торговцем, или стихоплетом, но ему удалось меня удивить. Господин Ирран Аратур оказался… художником! А металлом стукнула ступка для растирания красок. В доказательство своих слов мужчина вынул из мешка дюжину тонких дощечек, покрытых быстрыми набросками, и толстый блок дорогой плотной бумаги заполненной более подробными рисунками, скорее, даже эскизами.
— Отчего же Вы решили перебраться в Темные земли? — удивилась я.
Судя по тому, что мужчина принес в своем мешке, рисовал он прекрасно. Точно, подробно, со множеством деталей. Такие рисунки сами по себе заработок — их охотно купят на улицах, чтобы повесить в рамку на стене гостиной.
— Конкуренция, миледи, — картинно вздохнул он, заставив меня нахмуриться.
Не люблю я такой нарочитости. Я, конечно, теперь Темная леди и местная Владычица, но разве художнику по статусу строить мне глазки?
— Соседи по кварталу живописцев в столице донесли страже, что я не совсем человек. Меня предупредили. Я не стал дожидаться «черномундирных», взял самое ценное и уехал.
— Оставили все свои работы?
— В доме живет экономка. Она дама опытная, пообещала все продать и положить деньги на счет, — пожал плечами господин Аратур.
Если честно, меня грызли сомнения — что это за женщина такая, которой можно доверить столь солидную сумму без колебания? Впрочем, это не мое дело. Я молча кивнула охранникам, и тролли вывели художника из шатра.
Следующей была очень яркая брюнетка с кроваво-красными губами и густо подведенными черными глазами. Певица. Вампирша? Не думала, что такие бывают. Ах, нет, крикса. Немногим лучше. Сбежала вместе со служанкой-оборотницей, уместив в саквояж пару платьев и театральный грим. Ее клятву я приняла с легким подозрением. Когда вслед за певицей вошла актриса — хрупкая блондинка самого нежного вида, я уверилась в том, что противостояние с тремя королевствами не закончено. Дворецкого рядом не было, но я подозвала охранника, который должен был отвезти беженцев на новое место жительства и распорядилась:
— Этих — на мельницу.
Тролль равнодушно кивнул, а я поерзала в кресле и приготовилась ждать. Следующим в шатер проскользнул утонченный полуэльф. Поэт. Сверкая восторженными глазами, он пообещал написать обо мне поэму. Я, благосклонно взяла клятву и снова напомнила охраннику, набирающему повозку:
— На мельницу.
Он молча кивнул, сопровождая сахарного красавчика в фантазийном галстуке вон из шатра. Я же откинулась на спинку кресла и задумчиво оценила стопку подписанных клятв. Немало. В первые дни шли легкие на подъем ремесленники — сапожники, скорняки, портные. За ними потянулись рыбаки, булочники, сыровары. Последними шли те, кому трудно бросить нажитое — крестьяне, кузнецы, ткачи. Они все тащили за собой детей и то, без чего не могли работать — кто клещи, кто любимые челноки. Все это были темные из низших сословий, те, кому нечем откупиться.