Среди отправленных Лембиту фото я нашла рыцарей с саркофагом. Всё-таки он был очень похож на тот, что я видела в зале. А ведь именно тамплиеры привезли тайны египетских мистерий в Европу!
Вопросы сыпались, мучили, будоражили. Зачем всё это? И если отбросить съёмки клипа, который внезапно показался совсем не главным в затее мадам Беттарид, хотелось выяснить, зачем ей понадобилась Нефертити, если она вместе с Эхнатоном не поклонялись множественным богам Древнего Египта, которых почитают масоны Египетского Устава? Пара реформаторов на престоле запретили Божественную Девятерицу и все её символические проявления, которыми Египет был пронизан больше, чем мы можем себе представить. Отвергли всех, ту же Исиду с Осирисом, предложив людям просто солнце и Бога, который существует везде и во всём. Эхнатон и Нефертити перевернули буквально Землю и Небо в понимании своих соотечественников, потому и не прожили долго. До сих пор не известно, умерли ли они своей смертью, скорей всего нет…
Тем более странно, что выбор тех, кто проводит ритуалы здесь, пал именно на образы неугодных фараонов. В прошлые жизни я по-прежнему не верю, точнее отношусь к ним оговорками. Но в смутно вырисовывающейся картине в моей голове Нефертити с Эхнатоном были явно лишними. Они всегда были лишними, особенно в глазах жрецов. А мы с Финном? Почему мы снова вместе сейчас и здесь?
А что если нам обоим грозит опасность?!
Далеко за полночь я всё-таки выключилась в своей кровати, обложенная блокнотами, ручками и разрядившимся телефоном.
Проснулась от жутковатого чувства присутствия. Увидев густую тень в кресле, подскочила, сбросив на пол блокнот. Перед кроватью сидел Финн. Луна и фонари с улицы освещали вполне достаточно, чтобы рассмотреть его страдальческое лицо.
— Ты испугал меня! Что ты здесь делаешь?! — воскликнула я.
— Прости, — почти шёпотом ответил он, похожий на привидение, и облизнул губы. — Просто мне кажется, что я больше тебя не увижу. А я не могу. Не смотреть.
Я натянула на себя простыню, не зная, что и думать. Сердце защемило, расщеплённое по волокнам на боль, страх и саднящее, с привкусом позднего яблока чувство раненой предательством любви.
— Как ты вошёл?! Я заперлась.
— У меня есть ключ. Всегда был.
Я съехидничала, потеряв чувство самосохранения:
— А Нэтели уже тебя отпустила?
Финн вздохнул и посмотрел на меня так, словно я выкручиваю ему жилы.
— Я говорил тебе, что между мной и Нэтели нет ничего. Ничего серьёзного.
— Тебе не кажется, что это две абсолютно разные категории?! — вспыхнула я.
Мой умерший телефон съехал по простыне и грохнулся об пол. Я потянулась было за ним, но тут же выпрямилась напряженно, потому что Финн встал и прошёлся по комнате. Остановился, как вкопанный.