— Вопрос, что? — он взглянул на меня мрачно, словно знал что-то больше меня.
— Трудно сказать. И вообще, признаюсь честно, я не понимаю… Жрецы уничтожали подчистую всё, что касалось Эхнатона. Почему же именно в храме остались упоминания и указания? Как сохранился этот храм до времен тамплиеров? Люди Египта почти сразу утратили веру в нового бога. Они ушли из столицы, построенной Эхнатоном, всего через двадцать лет после его смерти. Забыли, вычеркнули, разрушили…
— В каждой вере есть фанатики, у каждого гуру — последователи. Некоторые запретному верят с бóльшим удовольствием, чем разрешённому. Вопрос исключительности. Вы как историк наверняка можете вспомнить факты, когда старые боги прикрывались личинами новых; древние праздники подгонялись под официальные.
— Конечно, Масленица! И славянская богиня-мать Макошь постепенно в умах сроднилась с Девой Марией, я читала об этом.
— Угу. А вуду-божки из Африки умело прикрывались привезёнными в Америку рабами под видом католических святых. А вы знаете, что древнеегипетская Исида почиталась и римлянами, которые привезли тёмноликую богиню сюда, в Лютецию, и построили храм? Par Isis — говорили те, кто ехал сюда, то есть «К Исиде».
— Отсюда и название города — Париж, то есть Paris? — изумилась я.
— Да. Все темнолицые Девы Марии в храмах Европы были на самом деле Исидой под прикрытием. Позже Папа запретил их.
— Поразительно, я не знала! — воскликнула я.
Уголка губ Лембита коснулось подобие улыбки.
— Мне нравится ваша идея, — сказала я. — Люди всех времён с детства пытаются стать не такими, как все. А запретная религия — вкусный крючок, особенный; стать хранителем высшей тайны тем более сладко в таком случае.
— И страждущие исключительности ловятся, — глянул на меня многозначительно Лембит. — Лёгкая добыча для сект и тайных сообществ.
Я смаковала мысль на языке, потому что она показалась мне революционной для истории.
— Вы хотите сказать, Роберт, что ничего не исчезает бесследно? Ни одна религия? Просто трансформируется?
— Сравнения напрашиваются сами, когда проверяешь каталоги сакральных артефактов разных культур и цивилизаций — грабители ценностей воруют всё, лишь бы за это платили. Но вернёмся к Беттарид, — нахмурился Лембит. — Я считаю, что мадам ищет не саму гробницу Нефертити, а то, что в ней.
Электричество, подобное возбуждению, пробежалось по моему телу, словно сказанное задело стопроцентным попаданием самые чувствительные точки.
— Вы думаете, она ищет дар от царя Соломона Хатшепсут?! — ахнула я.
— То что она ищет, должно иметь не статусную ценность. В иное столько денег и сил не вкладывают.