— Нравится? — Финн проследил за моим взглядом с хитрой улыбкой.
— Изумительная подделка!
— А если настоящая?
— Нет, — хмыкнула я. — Оригинал хранится в Берлинском музее.
— Точно знаешь?
— У настоящей левый глаз белый, как бельмо, а здесь присутствуют оба.
— Так живее. Но живая лучше. — И вдруг коснулся нежно моих губ.
Волна электричества и тёплой дрожи отозвалась в теле на прикосновение. «Настоящий…» — пропели мои губы в ответ, ощутив будто узнанную сладость. Его. Не чужого.
— Так лучше? — спросил он шепотом в мои губы.
Зачарованная, я посмотрела на него.
— Да, но я с незнакомцами не целуюсь.
— Но ты пришла…
— На кастинг. И на самом деле, я люблю рок и Баха.
Он хмыкнул. Уязвлён? Кажется, да.
— Как тебя зовут?
— Дамира. А как зовут тебя?
Финн удивился, и в его глазах золотыми искрами вспыхнуло любопытство.
— Ты не можешь меня не знать.
— Но…
— Не смотрела Мегахит? Песню года? Новый год на Первом? Нет? Ты — одна на миллион! Ладно, я Макс Финн.
— Возможно, где-то я тебя видела…
— Радует, Дамира. А знаешь, мне нравится твоё имя! Очень звучное.
— Спасибо, — улыбнулась я. — Это приятно.
— Но вот теперь мы знакомы, не правда ли?
— Да…
Он подался вперёд, захватил мои губы с нежностью и напором, обрушился, как ураган, и оттолкнуть его не получилось. За моей спиной оказалось тёплое дерево стены. Его руки на моей талии, на шее, в волосах… Реальность вспенилась пузырьками в голову. В щель приоткрытых ресниц показалось, что за его плечами брезжит серебро воды и золото песков. Шаги за дверью совсем рядом. Остановились. Послышалось отрывистое, как азбука Морзе: тук-тук-тук.
Мы оторвались друг от друга. Я очнулась, понимая, что несусь без тормозов на сумасшедшем дрифте, а впереди, возможно, пропасть? Я же не знаю его! Финн отмахнулся от того, кто был за дверью, и погладил меня по щеке.
Шаги начали удаляться.
Удовлетворённый, Финн подмигнул. Я разглядела золото тиснения на обоях и гладь громадного зеркала на стене напротив, показалось, что оно прозрачное лишь с одной стороны, как в детективах. Неприятное ощущение, что на нас действительно смотрят, коснулось лопаток.
— Здесь есть кто-то ещё? — едва слышно спросила я.
— Нет.
Он обвил меня руками и заглянул в глаза.
— Только я и ты. Здорово, да?
Как же мне нравится его запах! Хотелось касаться, словно влюблённость — это потребность чувствовать кожей. Но нельзя же так сразу! Наверное нельзя… Но что это между нами, если не химия?
В ту же секунду с интервалом в мгновение зазвонили оба наших телефона. Финн с раздражением достал свой из кармана джинсов и отбил звонок. Мой продолжал настойчиво и громко бить по ушам Токкатой и фугой ре минор из обронённой на пол сумки.