Браслеты снова кандалами сдавливали запястья, тяжёлые кольца и перстни добавили весу рукам по килограмму каждой, от конструкции на голове страдала шея. В окружении помощников, костюмеров и приставленных амбалов я направлялась в сторону полицейской машины, припаркованной у гостиницы, и мысленно кричала парням в форме: «Эй, это я! Нельзя же не заметить! Украденные у вас браслеты на мне! Ко мне!»
Но египетские служители закона пялились на меня с восхищением, так же, как туристы, не более того, даже шагу из салона не сделали. Я замешкалась возле них, наклонилась, поправляя подол. Вытянула руки. Золото браслетов сверкнуло под солнцем. Помощники торопливыми жестами указали на арендованный микроавтобус. Перед ним в авто с открытым верхом сидела мадам Беттарид в костюме для сафари.
Переступив через себя, я зашагала не к полиции. Роберт сказал ждать.
⁂
Площадь, раскинувшаяся перед монументальным Карнакским храмом, напоминала съёмочную площадку большого кино: огромные белые экраны осветителей, лампы и всевозможное оборудование, специальные тележки операторов, обвешанные камерами и стойками, как пулемётами. Режиссёр Фёдор рассекал по территории на электромобильчике, спрятавшись от жаркого солнца под тентом вместе со своими мониторами, компьютером и громкоговорителем. Народ глазел на меня со всех сторон, как на достопримечательность. Кто-то даже издалека делал на моём фоне селфи. Эффект двойника во всем проявлении. Но пока хорошо, что кучно. Не так страшно.
Мадам Беттарид, лишь кивнув, направилась к режиссёру, намеренно избегая возможности сказать мне хоть слово. Мсье Фёдор же, увидев меня, объехал её и бросился навстречу с улыбкой.
— О, «Живое воплощение бога Солнца, возлюбленная Эхнатона, прекраснейшая из прекраснейших солнечного диска»![25] О, великая царица Нефертити! Дамирочка, вы снова меня удивили! Вот каждый раз думаю, что это невозможно, а вам удаётся! Вы просто чудо!
Я сощурилась и сквозь зубы тихо спросила:
— Тогда зачем же вы со мной так?
— Как? — вытянулось лицо бегемота.
— Как со скотиной, — ещё тише, но твёрже произнесла я.
— Что вы, Дамирочка! Когда я так? Не помню, не помню. Всё по-человечески, полюбовно. Вон туда пройдите, — он ткнул пухлым пальцем к пробному стенду, на который настроились викинги. — До заката картиночку проверим.
Носорог лицемерный. Лучше б молчал, как Катрин.
Картинка режиссёру понравилась. Кажется, недоброе выражение на моём лице тоже было кстати. Ну-ну…
У дороги я заметила озабоченного Макарова, что-то решающего с очередным полицейским нарядом и охраной музея. Мгновенная радость. Мышцы мои напряглись, как перед прыжком. Ну же…