Такие, наверное, бывают в жизни каждого, когда остаёшься один на один с бедой; с вопросами без ответа! С собой! С жизнью, сколько бы её не осталось! С криком изнутри! Момент, когда понимаешь, что не ты — венец творения, а то необъятное, непостижимое, всеобъемлющее, что мы называем Богом. Какими бы именами мы не наделяли Его, в какой бы традиции не поклонялись, Бог будет Движущей силой и Источником, а мы… — лишь функцией. И только сердце знает, как пропустить через себя то, что дано, как распахнуть Богу сознание и отдать ему свои руки и тело, и разум, потому что сам ты справиться не можешь.
А я не могла…
Я опустилась на колени и сложила руки в молитвенном жесте у сердца. Эмоции бушевали. Слёзы полились вновь. Я начала молиться. Губы шептали разное, всё что когда-либо знала и слышала. А потом молитвы закончились, ноги затекли, но состояние осталось. Отчаяние заменило спокойствие, сначала муторное, слёзное, с горьким привкусом трагедии. Но постепенно внутри становилось тихо, ясно, и даже чуть сладко, словно потоки голубые, кристально чистые обрушивались на меня сверху и омывали изнутри и снаружи.
А затем откуда-то из памяти пришла потребность считать выдохи и не шевелиться, словно это было единственное, что я могла сделать. Возвращались молитвы, и я повторяла их всё легче и легче. Одну за другой, одну за другой.
Не знаю, сколько времени прошло — час или два, колени мои саднили, ноги задеревенели, а тишина стала звонкой. И вдруг пришло сочувствие к тому, что находилось в этой камере. И понимание, что делать теперь. Тело покрылось мурашками, будто отозвалось на моё решение.
Я осторожно поднялась, и тут же упала — ноги, как резиновые, не удержали меня. Ударилась больно, выдохнула и принялась растирать их. Через боль и тысячу иголок я снова встала, надела на себя тунику. Нащупала в темноте корзину, достала светильник. Между двумя гладкими, упругими боками плодов обнаружила зажигалку. Щелчок, и крошечное пламя передало светильнику жизнь. Оживило его и пространство вокруг. В воздухе запахло ладаном и миррой, красноватые тени заиграли на стенах и на саркофаге.
Я должна была проверить, наклонилась и через обнаруженный просвет дотронулась до пальца Роберта. Тёплый, ещё тёплый.
«Держись, прошу тебя», — прошептала я и вернулась к тому, что задумала. Казалось, ночь продлится бесконечно, и от этого накатывал волнами страх. Но другого выхода не было, только один — завершить тот ритуал, что когда-то намеренно оставили незаконченным. Не важно кто и не важно когда, главное, что это будет правильным — сомнений не было. Получилось, наконец, вдохнуть полной грудью.