Финн расхохотался.
— Мне нравятся твои эротические фантазии!
— Прости, что спрашиваю… Когда ты заходил, я была одна?
— Ну и вопросы! А кто мог быть у тебя, кроме меня?
— Не знаю. А в чём я была?
— Под простынкой не видно. Но если что, — игриво заметил Финн, — я готов воплотить твои эротические сны в реальность! Увы, только завтра, концерт закончится поздно.
— Такие лучше не надо, — вздохнула я.
— А что тебе снилось-то? Что-нибудь интересное?
— Сначала ты… Хм… ну ты понял. Потом Египет. Какие-то сцены, как из жизни. Комната со служанкой. Пруд, лотосы.
— О-о! Потрясно! А я там был?
— Я же сказала, что сначала был. Секс. С тобой.
— А в этих египетских сценах? — в голосе Финна слышался живой интерес.
— Я не уверена.
— Жаль! Ты вспоминай, завтра расскажешь подробно!
Лембит встал. Засунув одну руку в карман, и взяв лист бумаги в другую, он задумчиво смотрел на меня. Не к добру! Моё сердце заколотилось, и, к счастью, Финн быстро проговорил:
— Чёрт, меня опять зовут. Ни минуты покоя! А ты отдыхай! Я уже соскучился! Люблю тебя, малышка!
Когда же он запомнит, что я терпеть не могу эти безличные ласкательные! «Малышкой» можно назвать кого угодно, а Дамира — это я. Но сейчас было не до пререканий.
— И я тебя люблю, — пробормотала я, отбила звонок и с волнением бросилась к Лембиту: — Что там?
Он глянул исподлобья и ответил:
— Кроме остатков алкоголя, ничего.
— То есть?
— В прямом смысле. Наркотиков в анализах нет.
— Как это?
Я опустилась на свободное сиденье в ряду пустых кресел. Руки задрожали, во рту было горько. Я вскинула глаза на Лембита.
— Выходит, я просто схожу с ума?
Он похлопал меня по плечу, и я резко отдёрнулась, ощутив колющую боль в голени, тени, кресло, увидела руку со странным инструментом, похожим на мини-дрель и тёмно-синий рисунок — пасть дракона.
— Вы не обожглись кофе… — пробормотала я в испуге.
Лембит с интересом склонил голову на бок и вдруг кивнул:
— Нет.
— Вы тоже мне врёте? — нахмурилась я. — Сказали, что ожог…
— Я сказал, что там рана. Тату — не то, чем я стал бы гордиться.
— Тату?! А зачем вы его сделали?
— Проспорил. — Он посмотрел в стену с таким видом, словно она была в этом виновата.
— Вы спорили на тату?!
— Есть хорошая новость: вы не сошли с ума.
— Быть экстрасенсом я тоже не просила…
Последнее слово повисло в воздухе, потому что внезапно я вспомнила, как говорила мадам Беттарид, что хочу увидеть прошлые жизни. Это были они в моих галлюцинациях? Или это бред подсознания на заданную тему?
Меня замутило ещё больше от невозможности происходящего. Кто дёргал меня за язык? И зачем мадам Беттарид дала мне тот бокал с шампанским? Она дала бы мне его и без моих слов? Боже…