Да, Лембит прав — я должна найти другое жильё, здесь я не чувствую себя в безопасности. А позволят?
Я медленно переоделась, понимая, что каждой лишней минутой злю мадам Монстр, и эта мысль играла на моих нервах, как сумасшедший скрипач на усах Цербера, сидящего у входа в преисподнюю. Тем не менее, когда я вошла в сопровождении Адель в гостиную на первом этаже, мадам встретила меня ласковым восклицанием:
— Дамира, как вы бледны! Присаживайтесь, пожалуйста!
Подчиняться ей даже в такой малости не хотелось. От возмущения и сдерживаемых слов у меня, кажется, поднялась температура. Золочёный подсвечник в виде обнажённой купальщицы на изысканном столике так и просился в лоб элегантной манипуляторше. Мелькнула мысль, что за это меня в цивилизованной Европе посадят. А здесь отравят… Возможно, в тюрьме безопаснее?
— Я должна объясниться с вами и извиниться. И Финн беспокоился о вас, Дамира, — мягко сказала мадам Беттарид и одним упоминанием о нём охладила мой гнев.
Финн… О, да, наши отношения в самом начале и могут так же быстро закончиться, как и начались.
Я почувствовала себя в тисках. Каким-то чудом скрутила эмоции в узду и всё-таки села на кресло напротив мадам, с прямой спиной и гордо поднятым подбородком. Достоинство — то чего терять нельзя, — говорил папа. — Даже если от него остались последние крохи.
— Слушаю вас, — ответила я, чувствуя напряжение в губах. — За что вы хотели извиниться?
— Кажется, я поторопилась выполнить твою просьбу. А ты не готова…
— Какую просьбу? Готова к чему?
— Вчера ты спросила, как увидеть прошлые жизни. Потребовала у меня, помнишь?
Я не купилась на это.
— Я думала, вы начнёте извинения с французской версии договора.
Мадам Беттарид изобразила удивление.
— А что в нём?
— Вы знаете! Передаю право принятия решения, да? Добровольно соглашаюсь стать марионеткой? Хотите связать меня по рукам и ногам? И считаете, что после этого мы можем говорить с вами спокойно?
— О, боже, Дамира, — отмахнулась, как от пустяка, мадам Беттарид. — Как вы пришли к такому ошибочному выводу? Во-первых, мы действительно будем говорить с вами спокойно, как цивилизованные люди. Во-вторых, я не занимаюсь юридическими вопросами. А в-третьих, такие договоры — обычная практика. Да, не очень приятная, но если вы успокоитесь и позволите себе выдохнуть, вы узнаете, что я никого не дёргаю за ниточки и мои артисты даже не знают о второй стороне договора. Зачем? Они благополучно выполняют свою работу, получают хорошие деньги и разъезжаются по домам. Но, заметьте, все просят их оставить. Каждый хочет интересную жизнь и работу, которая приносит финансовую свободу. Вы ведь тоже хотите?