Я прикрываю глаза и крепче прижимаюсь к Эштону. Этого еще не произошло. И пока мы не доберемся до этой точки, у меня, надеюсь, будет план, как убедить его, что мы все-таки заслуживаем шанса.
Слишком быстро мы добираемся до Френчтауна и невысокого деревянного домика, в котором я живу.
Эштон паркует свой «Триумф» у обочины и выключает мотор. Он ждет, пока я слезу с мотоцикла, а затем отпускает мою руку и снимает шлем. Он кладет его на бак, а затем указывает на дом.
– Тебе правда нужно идти? – он морщит лицо, когда я не отвечаю. – Понятно. Выходные в честь Дня труда – семейное время, и я уже украл большую их часть. Остальное принадлежит твоей маме и брату, – он поднимает руки, чтобы показать, что принимает это, даже если его взгляд дает понять, что он не хочет отпускать меня. – Я мог бы зайти? – он пожимает плечами. – Мамы любят меня.
– Это не так, – я, ухмыляясь, качаю головой и провожу рукой по его волосам, щеке, затем касаюсь его губ и дарю нежный поцелуй. Встреча Эштона и мамы – последнее, что должно произойти в данный момент. Не без того, чтобы я подготовила обе стороны. – Я очень опаздываю, – бормочу я в его губы. – Она не будет в восторге, – я закатываю глаза, как будто это пустяк. Как будто происходящее не имеет большого значения. – Не самое подходящее время.
– Ладно, – Эштон обвивает рукой мое бедро и притягивает меня поцелуем, который заставляет эндорфины сделать сальто. – Я довольно хорош в том, чтобы взять вину на себя и помочь своим друзьям выйти из затруднительного положения.
Я зарываюсь руками в его волосы и целую его.
– Так, значит, я подруга? – я тяну его за нижнюю губу. – Как Бекка?
Тихий стон сопровождает поцелуй Эштона.
– Не такая, как Бекка, – наконец произносит он. – Но я все равно спас бы тебя именно поэтому.
Я целую его еще раз.
– Мама не съест меня, – шансы пятьдесят на пятьдесят, но я все равно уверенно улыбаюсь. – Я должна идти. Просто чтобы быть уверенной, – последний поцелуй. Потом еще один. И еще.
Эштон смеется, но, когда я на самом деле отстраняюсь от него, он снова притягивает меня к себе. Мое бедро касается теплого металла мотоцикла. Мое тело образует идеальное единство с Эштоном, когда он прижимает свои губы к моим, и поцелуй ускользает от нас, становится необузданным. Как будто он больше никогда меня не отпустит. Именно я наконец прерываю поцелуй и отступаю от него. Эштон держит меня за руку до тех пор, пока наши пальцы один за другим не отрываются друг от друга. Несколько секунд он смотрит мне вслед, потом надевает шлем и заводит мотор, пока я неохотно иду к дому.