Наконец, с замирающим от волнения сердцем, он позвонил в дверь госпожи Валериус, занимавшей маленькую квартирку на улице Нотр-Дам де Виктуар.
Ему открыла та же самая горничная, которую он видел в гримерной Кристины. На его вопрос дома ли госпожа Валериус, она ответила, что мадам больна и никого не принимает.
— Передайте ей мою карточку, — сказал он.
Ему не пришлось долго ждать.
— Мадам очень извиняется, — сказала служанка, вводя его в небольшую темноватую гостиную, с висевшими по стенам портретами профессора Валериуса и Даэ, — она вынуждена попросить господина виконта пройти к ней в спальню, так как она не может подняться с постели.
Несколько минут спустя, он уже входил в спальню больной, и, несмотря на царившую там темноту, тот час же увидел лежавшую на кровати госпожу Валериус. Она стала совсем седой, но её юные, светлые глаза напоминали, как и прежде, взгляд чистого, доверчивого ребенка.
— Господин де Шаньи! — радостно воскликнула она, протягивая вошедшему обе руки. — Вас прислало само небо. Поговорим о ней!
Молодой человек вздрогнул.
— А где же Кристина?
Старуха не смутилась.
— Она со своим «добрым гением», — совершенно спокойно ответила она.
— С каким ещё «добрым гением»? — вскричал несчастный Рауль.
— С Ангелом музыки…
Виконт де Шаньи, как сраженный ударом, опустился в кресло. Итак, Кристина у Ангела музыки! Госпожа Валериус, продолжая улыбаться, многозначительно приложила к губам палец.
— Только никому об этом не говорите!
— Будьте спокойны, — машинально произнес Рауль. Его мысли путались, и ему вдруг показалось, что вся комната завертелась, запрыгала в каком-то диком, непонятном танце.
— Подойдите ко мне поближе, — с тем же радостным смехом продолжала старуха, — дайте мне ваши руки, помните, как вы это делали, когда были маленьким. Я вас очень люблю, милый Рауль! И Кристина вас тоже любит!
— Как же!.. любит!.. — вздохнул молодой человек, стараясь разобраться в своих мыслях и невольно сопоставляя «гения» госпожи Валериус с «Ангелом» Кристины и мёртвую голову, явившуюся ему на ступенях церкви в Перро, с «призраком Парижской Оперы» о существовании которого он случайно узнал от театральных рабочих.
— Почему вы думаете, что Кристина меня любит? — спросил он, понижая голос.
— Она постоянно говорит о вас…
— Вот как!.. И что же она говорит?
— Она мне рассказывала, что вы ей сделали предложение, — рассмеялась старуха, показав два ряда великолепно сохранившихся зубов.
Рауль вспыхнул до корней волос и поднялся с места. Он мучительно страдал.
— Куда же вы бежите? Садитесь, садитесь!.. Так я вас и отпустила!.. Вы недовольны тем, что я рассмеялась… Ну, простите меня! Конечно, это не ваша вина… Вы не знали… Вы думали, что Кристина совершенно свободна…