Ему хотелось кричать, разбить себе голову. И он верил в её невинность, в её чистоту! Он все это приписывал её наивности и простодушию! Гений музыки! О! Он теперь знал, кто это такой! Какой-нибудь слащавый, смазливый тенор. Как она должна была смеяться над таким ничтожным, глупым мальчишкой, как виконт де Шаньи! Отвратительная, лживая женщина!
Холодный воздух освежил его пылающую голову, и когда он пришел к себе, у него было одно желание: броситься на постель и плакать, плакать без конца. Но брат оказался дома, и Рауль, как ребенок, кинулся ему на шею.
Граф старался его утешить, не спрашивая никаких объяснений, да и самому Раулю не хотелось посвящать его в историю с «гением». Бывают случаи, когда жалость даже со стороны самых близких людей унижает.
Вечером граф повез его обедать в ресторан. В другой ситуации Рауль бы на это не согласился, но брат сообщил ему по пути, что вчера вечером один из его товарищей встретил в Булонском лесу Кристину Даэ в обществе какого-то господина. Они ехали в карете шагом, стекло было опущено и благодаря яркому лунному свету, ее можно было легко узнать. Что касается её спутника, то он сидел в глубине кареты и остался неузнанным…
Рауль сначала не хотел этому верить, но последние детали его убедили, и он стал поспешно одеваться.
Обед прошел для него как во сне, и ровно в 10 часов он уже был в аллеях Булонского леса. Стоял мороз. Яркий лунный свет играл на дороге. Он вышел из кареты, и, приказав кучеру ожидать его у противоположной аллеи, стал прогуливаться взад и вперед. Через полчаса из-за поворота дороги, показалась карета и стала медленно приближаться. У него внезапно мелькнула мысль: она! И сердце его забилось с такой же силой, как в тот вечер, когда он подслушивал у дверей её гримёрной. Боже! Как он ее любил!
А карета все приближалась. Он не двигался с места и ждал. Если это она, он бросится к экипажу и остановит лошадей. Во что бы то ни стало, он должен увидеть этого «Ангела музыки».
Еще несколько секунд и карета уже около него. Он был теперь уверен, что это она. Действительно, в окне кареты показался силуэт женщины. Миг! и выглянувшая из-за тучи луна осветила её лицо мягким серебристым светом.
— Кристина!..
Как крик наболевшей души вырвалось у него дорогое имя. Когда он спохватился, было уже поздно. Силуэт молодой девушки исчез, лошади дернули вперед, и прежде чем он опомнился, карета умчалась.
Напрасно он снова звал Кристину. Все было безмолвно. Он в отчаянии продолжал стоять на том же месте. Мороз крепчал, на темном, траурном небе горели яркие звезды, впереди длинной извилистой лентой белела дорога, а на сердце его становилось все холоднее, все печальнее. Он уже не сомневался в измене Кристины. Эта маленькая северная фея, этот ангел с чистыми, как у ребенка, глазами оказался самой простой, заурядной куртизанкой.