Наконец они очутились на крыше. Перед их взорами раскрывалась величественная панорама Парижа. Кристина облегченно вздохнула и, взявшись за руки, молодые люди пошли бродить по длинным цинковым улицам и чугунным аллеям, заглядывая в наполненные водой резервуары, где обыкновенно летом барахтаются и плещутся маленькие воспитанники балетных классов. Тень, как огромная черная птица, медленно поползла за ними, прячась за выступами куполов, обвиваясь вокруг бассейнов и причудливо удлиняясь на перекрестках железных улиц. Между тем молодые люди, не подозревая о её присутствии, спокойно уселись у подножия огромной статуи Аполлона, простирающего высоко в пространстве свою бронзовую лиру.
Наступал теплый весенний вечер… Последние, лучи заходящего солнца золотили едва зеленеющие верхушки деревьев, и легкие розоватые облака, как прозрачные ткани, бесшумно скользили по бледнеющему небу. Кристина заговорила:
— Скоро и мы тоже умчимся отсюда, умчимся скорее и дальше, чем эти облака… И знаете, Рауль, если в ту минуту я не соглашусь последовать за вами добровольно, вы должны меня увезти силой, понимаете, силой!
При этих словах она нервно прижалась к Раулю. Тот был поражен.
— Вы боитесь, что не выдержите характера, Кристина?
— Не знаю… — уклонилась она от ответа. — Это настоящий демон!
Она вздрогнула и прижалась к нему еще ближе.
— Мне страшно к нему вернуться!..
— И не надо, не возвращайтесь.
— Вы не знаете… Если я не вернусь, произойдет непоправимое несчастье. Но я не могу… Я знаю, что надо жалеть всех, кто живет «под землей». Но он так страшен! А время идет… Еще один день, только один день, и если я не приду, он сам за мной придет и увлечет меня к себе, в подземелье, встанет передо мной на колени! О! эта мертвая голова! Будет говорить мне о любви и будет плакать… Ах, Рауль! Если бы вы видели слезы, капающие из двух черных впадин!.. Я не могу их переносить, не могу…
Она в отчаянии заломила руки. Взволнованный Рауль нежно прижал ее к сердцу.
— Вы их больше не увидите, Кристина, нет. Бежим, бежим сейчас!
— Нет! — печально покачала она головой… — Сейчас нельзя. Это было бы слишком жестоко… Пусть он еще завтра услышит мое пение, а потом уедем! Ровно в полночь вы придете за мной в гримерку. В это время он будет меня ждать в столовой у озера. Нам никто не помешает, и вы меня увезете… что бы я ни говорила, как бы я ни отказывалась… клянитесь мне в этом, Рауль! Потому что я чувствую, что если я опять «туда» попаду, я никогда не вернусь назад… Вы не можете этого понять…
Она вздохнула, и как бы в ответ на это, совсем около них, рядом, раздался чей-то другой вздох.