— О чем заявить полиции? — переспросил Реми. — Ах да, вижу, вы не хотите говорить? Как хотите, но только имейте в виду, что я буду кричать на всех перекрестках, что вы все сошли сума… Да, все!..
Габриэль состроил удивленную гримасу, стараясь показать, что он, вообще, не понимает в чем дело, и этим окончательно вывел Реми из себя.
— Сегодня вечером и Ришар, и Моншармэн вели себя как сумасшедшие!
— Я не заметил…
— Странно! Кроме вас все это заметили.
— Что же они такое делали, что их принимали за умалишенных? — с напускной наивностью поинтересовался Габриэль.
— Вы это знаете лучше меня. Вы отлично сами видели, какой смех вызывало их поведение.
— Не понимаю, о чем вы говорите, — равнодушно произнес Габриэль, видимо желая прекратить разговор.
Но Реми не унимался.
— У них какая-то новая мания. Они никого к себе не допускают.
— То есть, как это не допускают?
— Очень просто. Не позволяют до себя дотронуться.
— Неужели? Действительно, это странно…
— А-а! Вы тоже с этим согласны! Давно пора! Но это еще не все. Они, вместо того, чтобы ходить, как все люди, — вперед, пятятся назад.
— Вы заметили, что наши директора пятятся назад? А я до сих пор думал, что пятятся назад только раки.
— Вы напрасно смеетесь, Габриэль. Лучше объясните мне, что это значит, что когда я, в антракте, перед третьим действием, подошел здороваться с Ришаром, Моншармэн мне прошептал на ухо: «Не подходите, не подходите!.. Не дотрагивайтесь до господина директора»! Можно подумать, что я прокаженный.
— Невероятно!
— А разве вы не видели, как несколько минут спустя после этого, видя, что к Ришару направляется Бордерийский посланник, Моншармэн бросился ему на встречу со словами:
— Ради Бога, не дотрагивайтесь до господина директора!
— Поразительно! Что же в это время делал Ришар?
— Что же он делал? Вы отлично видели. Он оборачивался налево и направо и отвешивал низкие поклоны, несмотря на то, что перед ним никого не было. А потом стал пятиться назад.
— Назад?
— Да. И Моншармэн, стоя как раз за спиной, проделал то же самое и точно также стал пятиться назад, пока оба они не дошли таким образом до внутренней лестницы. Если они и после этого, по-вашему, не сумасшедшие, то вы должны мне объяснить в чем дело.
— Может быть, они репетировали какое-нибудь балетное па? — смущенно произносить Габриэль. Реми, оскорбленный такой неудачной шуткой, недовольно нахмурил брови и наклонился еще ближе к собеседнику.
— Не ломайте комедию, Габриэль! Все, что здесь происходит, может кончиться для вас и Мерсье очень печально.
— В чем же дело? — спросил Габриэль.