Саму же Лидочку более всего возбуждала идея реинкарнации, обещавшая бесконечные рождения, блузочки с рукавами фонариком, встречи с Алековым, и вообще…
Всю ночь Алеков слышал Лидочкино дыхание. Он думал о том, как любил Веру и как страшно она умерла — в родах, вместе с мальчиком, как мало кто умирает теперь.
«Я и Лидочку люблю, — думал Алеков, чувствуя рядом что-то влажное и свернутое в крендель. — Встреть я тогда ее, а не Веру — поженились бы. Тогда бы умерла Лидочка, а я бы сейчас лежал с Верой».
* * *
Через месяц Алекова посетила отборочная комиссия Клуба, возглавляемая майором в отставке и оппозиционной дамой. Они ввалились бок о бок, напоминая бегунов на промежуточном финише. Наскоро ощупав щенков, они расписались под каким-то актом и исчезли, не глядя друг на друга. В дверях они разом остановились и синхронно повернулись к Алекову.
— Ждите покупателей, дорогой, — загадочно обронила элитная дама.
— Ждите! — пролаял майор с неопределенной угрозой.
К приему покупателей Алеков долго повязывал французский галстук, корректируя движения рук в тусклом зеркале над раковиной и избегая задерживать взгляд на чертах знакомого лица.
Первой вошла дама в мехах и облаке нещадного благоухания. Она прижала щенка к груди — и тот заблудился.
— Прелесть! Какая, знаете ли, прелесть, — сказала дама. — Муж хотел немецкую овчарку — воспоминания, знаете, внутренний фронт, год за три, двадцать лет беспорочной службы… Скучает, знаете ли. Но я сказала: «Нет!» Немецкая овчарка — грубое животное, ее на каждом шагу встретишь. А в колли что-то благородное, знаете ли. И потом она в цвет стен. Светлый дуб, знаете, но не полировка, ни в коем случае…
Следующий покупатель, явный ставленник майора, был великаном. Алеков видел только его нижнюю часть: две разные пуговицы на пальто и очень большие черные туфли с белыми трещинами у мизинцев.
— Я пуделя хотел, — виновато объяснил великан, — но отказали в пуделе. Пуделю дача нужна и, чтоб детей не было. А у меня парни растут, собаку просят. Спасибо, друг один, фронтовик, посоветовал — возьми, говорит, колли — овчарка, серьезная собака… Вы уж извините.
Третий покупатель, казалось, не нажимал, а дул в звонок. Алеков не услышал — почувствовал его присутствие, распахнул дверь и отпрянул, как от зеркала. Маленький, похожий на него человек, вошел в комнату, двери не закрыл и сказал:
«Скоков».
То, что он говорил дальше, сливалось, как огородительные квадратики, когда на них смотришь из отходящего поезда метро. Каким-то внутренним усилием Алеков выхватывал отдельные слова, и из них составилось следующее: