– Николай! – Офицер с золотыми эполетами и шляпе с плюмажем подал своего коня ближе к первому всаднику и сказал что-то ещё по-русски – настойчиво, почти умоляюще.
Николай, мы должны это прекратить, пока не пролилась кровь!
Перевод возник в разуме Джека сам собой. Но как? Образы и звуки из прошлого никогда не сопровождались субтитрами, как в фильмах. С другой стороны, ещё раньше стало понятно: нынешний глюк совсем не обычный. Что там говорила Гвен о русском рубине? Наделял императоров мистическим знанием, а ещё сводил их с ума. Джек мысленно поёжился. Отсюда точно надо поскорее выбираться!
В ответ на реплику офицера Николай взметнул руку в воздух. Несколько всадников тут же отделились от строя и поскакали к шеренгам солдат.
– Константин! Константин! – скандировали те нараспев всё громче.
Всадники вдруг вздыбили коней и стали разворачиваться, копыта скользили по обледеневшей брусчатке площади. Двое покачнулись и вывалились из сёдел. Один поднял пистолет и выстрелил – в рядах кричащих солдат кто-то осел наземь, словно марионетка с обрезанными нитями. Снег окропила кровь. Толпа умолкла. Слышалось лишь завывание вьюги и шорох снежной крупы по выметенным ветром голым участкам мостовой.
Николай сердито выкрикнул несколько команд, и выехавшие всадники вернулись в строй. Джек почувствовал, что поднимается вместе с короной, но Николай не надел её на голову, а поднёс к лицу, вглядываясь, словно в поисках ответа. Из-под бровей, покрытых инеем, смотрели голубовато-стальные глаза. В них была глубокая печаль, даже смущение, но выражение лица вдруг стало меняться. Во взгляде царя вспыхнула мстительная злоба.
Что удивительнее всего, Джек и сам вместе с ним ощутил странный прилив гнева и злорадства. Перед мысленным взором вновь замелькало оружие. Бронзовые стволы, разрывы картечи, огненные вспышки с белыми дымками… Рубин ответил на немой вопрос в глазах царя. Николай вновь опустил корону к луке седла и решительно махнул рукой кавалеристам. Те покорно расступились, и вперёд выдвинулись три пушки на лафетах.
От солдатских шеренг напротив донёсся глухой ропот, первые ряды подались назад, толкаясь и нарушая строй. Однако времени на отступление им не дали. Николай взметнул сжатый кулак, и бронзовые орудия одновременно выпалили в толпу, окутываясь дымом. Люди падали десятками, кровь обагряла снег, растекаясь стынущими на ветру лужами. Выжившие, скользя и спотыкаясь, ринулись к замёрзшей реке, протекавшей рядом с площадью. Пушки дали другой залп, теперь в спины бегущих. Лёд раскалывался у них под ногами, и тёмная пенящаяся вода на глазах розовела, утаскивая в пучину тела в промокших серых шинелях.