Так пела мама, на камнях гадая,
И множество таких же матерей
Молили, чтоб в родимом нашем крае
Жилось их детям легче и светлей.
Чтоб молния не поджигала крова,
Чтоб множились стада и табуны,
Чтоб дети были сыты и здоровы.
И главное, чтоб не было войны!
...А там, вдали, на западной границе
Готовятся войска не на парад.
Там блещут каски, сапоги скрипят...
А может быть, тебе все это снится?..
2 Растут сыны. Их у тебя четыре,
Ты охраняешь мирный наш очаг,
Не зная, что в чужом, далеком мире
Взят на прицел давно наш каждый шаг.
О мама!.. Камушки спроси скорей ты,
Как дом родной, как сыновей сберечь!
Там, в Мюнхене, взбесившийся ефрейтор,
Скрипя зубами, изрыгает речь...
Я — первоклассник... Клятвой пионерской
Народу в верности поклялся я.
А там — в Берлине — вой и гогот мерзкий,
Там брызжет ядом свастика-змея.
Пишу стихи... И больно и отрадно.
Огонь поэзии открылся мне...
А там костры уже пылают чадно
И книги Гейне корчатся в огне.
Я полюбил впервые... Я вознесся
В мечтах своих превыше наших гор.
А там, в железном «плане Барбаросса»,
Любви и жизни пишут приговор...
О мама, мама! Ты сынов растила,
Мечтала ты о радости в дому,
Не думая, что ранняя могила
Готовится уже не одному...
Сын Магомед. Он педагог. Он учит
В Буйнакском педучилище ребят...
Какую враг ему готовит участь,
Того не знает он — мой старший брат.
А враг шипит: «Нам не преграда — горы!
Дадут приказ — мы их взорвем, сотрем!
«Родной язык»!.. Мы с вами, горцы скоро
Поговорим на языке своем!..»
Сын Ахильчи... Он будущий географ.
Над картою склонился Ахильчи.
Не слышит брат мой шорохов недобрых,
Угроз, уже таящихся в ночи.
Не думает, что где-то спозаранок
Терзают карту, мир перекроив,
Кружком кровавым обведен Майданек,
Освенцим назревает, как нарыв...
Пока еще все тихо в нашем крае,
И горе словно далеко от нас.
Здесь пашут, строят, землю украшая,
Растят сады...
Но фюрер дал приказ...
Но фюрер дал приказ.
И на рассвете
С небес обрушился ревущий град.
Дома взлетают...
Матери кричат.
И погибают маленькие дети.
И завертелся мир и полетел
Вниз, под откос поломанной арбою...
В полях растут стога кровавых тел...
Скупее, реже письма с поля боя.
И если почтальон стучится в дверь,
Мать открывает двери, чуть помешкав:
Не верит мама камушкам теперь —
Их обещанья были злой насмешкой.
Ты различаешь белый свет едва,
В усталом сердце отдаются взрывы,
Но поднята высоко голова,
И это знак, что сердце мамы живо
И защищать готово сыновей...
И ты поешь...