— Вы хотите охрану? — спросил Карелла. — Мы можем предоставить ее вам.
— Какую именно?
— Полицейского.
Коэн задумался.
— Ничего не надо, — сказал он наконец. — Против снайпера не может быть защиты. Уж я-то знаю.
На улице Карелла спросил Мейера:
— Что ты об этом думаешь?
— Мне кажется, он здесь ни при чем, — ответил Мейер.
— Почему?
— Честное слово, послушай. Я смотрю телепередачи, кино, читаю книги и, в конце концов, кое-что понимаю в преступлениях. Если в истории замешан еврей, или итальянец, или негр, или пуэрториканец, или вообще парень с иностранной фамилией, он никогда не бывает преступником.
— Почему?
— Просто потому, что этого делать нельзя. Нужно, чтобы убийца был стопроцентным американцем, белым протестантом. Держу пари на что хочешь, что в квартире Коэна мы не найдем даже рогатки.
Инспектора сидели в дежурке комиссариата, пили кофе из бумажных стаканчиков и любовались майским солнцем, проникавшим сквозь зарешеченные окна. Они обыскали дом Коэна от подвала до крыши, включая даже маленькую террасу, с которой открывался великолепный вид на реку, и не нашли ничего подозрительного. Это вовсе не означало, что Коэн не был весьма хитрым убийцей. Он мог, к примеру, спрятать ружье в каком-нибудь заброшенном гараже. Просто в настоящий момент инспектора не нашли в его квартире ничего подозрительного.
В половине четвертого, уже после того как вернул Коэну ключи, Карелла снял трубку телефона, стоявшего на его столе.
— Восемьдесят седьмой комиссариат, Карелла слушает.
— Мистер Карелла, это мисс Мориарти.
— Алло, мисс Мориарти, как поживаете?
— Спасибо, хорошо. Немного болят глаза, а в остальном все нормально.
— Что-нибудь нашли?
— Мистер Карелла, после вашего звонка я носа не высовывала из архива. Совершенно вымоталась.
— Очень здорово, что вы нам так помогаете, — сказал Карелла.
— Не обольщайтесь, подождите, пока я вам скажу, что я нашла.
— А что вы нашли, мисс Мориарти?
— Ничего!
— О! — Карелла помолчал секунду. — Действительно ничего?
— Аб-со-лют-но! Я не смогла разыскать ни малейших следов этих девушек. У меня были их городские адреса, но ведь прошло двадцать три года, мистер Карелла, и, когда я позвонила, мне ответили, что ничего не знают ни о Маргарет Баф, ни о Хелен Стразерс.
— Этого и следовало ожидать, — произнес Карелла.
— О да! Тогда я позвонила мисс Финч, которая занимается Ассоциацией бывших студентов, и спросила, знает ли она что-нибудь. Оказалось, что они один раз приходили на встречу выпускников, которая бывает раз в пять лет. Тогда они еще не были замужем, а вскоре и совсем вышли из ассоциации. — Мисс Мориарти помолчала, потом продолжила: — Знаете, эти собрания иногда бывают ужасно мрачными.