В «Жигуленке» хвоста пока не замечали. Да и трудно было заметить, проехав всего пятьдесят метров. А именно преодолев эту дистанцию, «шестерка» остановилась. Водитель остался сидеть в салоне, а Козодой выбрался наружу и склонился к окошку, давая тому последние указания.
И тут Ружина осенило. Сделав вид, что вовсю щелкает варежкой, он принял слишком сильно вправо и аккуратно оцарапал бок «Блюберда» о «Жигуленок», заодно обломав боковые зеркала на обоих машинах. Раздался неприятный скрежет, Козодой резко выпрямился и метнул молнии из глаз.
Ружин остановился. Так, что подпер водительскую дверцу «шестерки». И, пока блокированный со своей стороны водитель менял диспозицию, перебираясь на пассажирское место, поближе к свободной дверце, схватил жучок и бросился к Козодою. Вид у него при этом был очень виноватый, и декан вряд ли мог догадаться, что этот раззява, у которого в руках мыши мышат делают, подстроил ситуацию специально.
– Ради бога, извините! – Ружин одной рукой вцепился Козодою в рукав, а другой – едва не в галстук, и заискивающим взглядом отутюжил его лицо. Ловкость рук и никакого мошенства, как говорил Папа Карло, вырезая Буратино из полена – жучок оказался под ремнем ошалевшего от неожиданности, брезгливо скривившегося объекта. Правда, не сзади, а спереди, рядом с пряжкой. Но Ружин надеялся, что декана не приспичит по-большому, а по-малому достаточно расстегнуть ширинку. Оставался солидный риск того, что, отходя ко сну, Козодой заметит жучок и все поймет. Но то был риск оправданный: сейчас главное – вычислить, где расположена штаб-квартира секты. Даже если дадут сигнал тревоги, вряд ли сектанты начнут уничтожать все следы посреди ночи. Все-таки, не армия – пойди, набери нужное число исполнителей. Вот ранним утром – да. Но к этому времени можно будет переговорить с Чубчиком и совершить налет на их основную базу. А там уж и посоревноваться в ловкости и в скорострельности. Почему-то у Ружина было такое чувство, будто достаточно захватить банк данных, и можно рапортовать об успешном завершении операции.
Козодой тем временем слегка пришел в себя и с тем же брезгливым выражением на лице стряхнул руки просителя с рукава и груди, пробормотав при этом невыразительным тоном:
– Ну-ну, дружок. Спокойнее. Что ты хочешь? Извиниться хочешь?
Ружин лихорадочно закивал головой, но его порыв прервал водитель «Жигуленка», который все-таки выбрался наружу.
– Какой, на хрен, извиниться! – заорал он. – Ты, сволочь, мне с левого борта всю краску ободрал! Ты знаешь, сколько сейчас стоит покраска, гад? А боковое зеркало я на твое «извините» крепить должен?!