— Как относилась к этому сама Лиза? Не давала ли повод для ревности?
— Нет и еще раз нет. Если вы предполагаете, что в последствии в горах мог сложится любовный треугольник, приведший к трагедии, то вы ошибаетесь. Все действия Лизы были совершенно невинны.
— И тем не менее. У набоковской Лолиты тоже все начиналось с невинной детской игры. Ну хорошо. А как вы можете охарактеризовать Григория? Вспыльчив, ревнив, безрассуден, жесток или наоборот мягок и бесхарактерен?
— Мне трудно сразу вот так выдать психологический портрет Григория. Я видел его меньше двух суток, но мне он показался спокойным, уравновешенным и вполне зрелым несмотря на молодой возраст.
— А какие отношения были у профессора Тетерникова с сыном? Имел ли он авторитет у Григория? Попробуйте охарактеризовать профессора. По вашему мнению мог он пойти на подлость или предательство?
— Григорий во всем, насколько я успел заметить, слушался отца. Так что профессор несомненно имел большой авторитет у сына. А насчет предательства… не знаю. Я думаю все мы при определенных обстоятельствах можем пойти на подлость. Разве нет?
— Спорный вопрос, — ответила я, — а кстати, где Урбонас жил? У него была квартира? Мы проверяли по адресному бюро, последнее время он был временно прописан на турбазе.
— Не знаю. В Москве Урбонас жил на служебной площади. Управление выделило ему комнату на Патриарших прудах, а в Мыюте, насколько я понял из писем, он тоже маялся в «служебке». Да, — с вызовом в голосе подтвердил Антошкин, — мы вели переписку, не часто, на День милиции и под Новый год черканем друг другу по открыточке и все.
— Да бог с вами. Ну переписывались и ладно. В связи этим сразу вопрос — не сохранились ли у вас случайно эти открыточки? Или письма Урбонаса?
— Урбонас не девица, чтобы я хранил его письма. Но если вам нужны образцы его почерка, я посмотрю, когда вернусь домой.
— Спасибо. Буду вам премного благодарна. Вы не помните, после того как стало известно о трагедии, кто либо осматривал личные вещи Урбонаса?
— Естественно. Мы осмотрели комнату Урбонаса, сложили вещи в мешок и вынесли на склад.
— Скажите, а «мы» — это кто?
— Я и начальник турбазы Попов Михал Михалыч.
— Интересного ничего не нашли?
— Должен вас разочаровать. Интересного ничего не было, так — обычный набор холостяка. Пара книжек, верхняя одежда, белье, обувь. Все уместилось в один картофельный мешок. Мы — пенсионеры органов небогато живем. Сами знаете.
— А после осмотра вещей у вас не сложилось впечатление, что Урбонас не собирался возвращаться? — задала я один из главных вопросов и пристально посмотрела Антошкину прямо в глаза.