— Наверняка — учения. Если бы случилось что-то серьезное мы узнали бы первые. Связь с Большой землей была полтора часа назад и никаких сообщений не было.
Когда мы быстрым шагом дошли до берега, оказалось, что все находящиеся в лагере уже в сборе. По растерянным лицам археологов я сразу поняла, что Суходольский прав — ситуация сложилась серьезная. Шляпников и Пастухов, отойдя в сторону о чем-то горячо спорили, отчаянно жестикулируя. Темир вертел в руках спутниковый телефон, вероятно прикидывая, стоит ли докладывать о происшествии наверх. Марианна и молоденькая студентка-практикантка Юля нервно курили под навесом.
Я на мгновение притормозила, соображая к кому подойти и, определившись, направилась к научруку.
— Иван Иванович, простите ради бога, что вмешиваюсь, Михаил мне все рассказал, но хотелось бы узнать подробности.
Иван Иванович резко обернулся ко мне и не совсем вежливо рявкнул:
— Позже. Право слово — не до вас сейчас. — и отмахнулся рукой, как от надоедливой мухи.
Я не обиделась, а просто молча развернулась и вернулась к Суходольскому, который уже о чем-то в полголоса разговаривал с Темиром.
— Судя по нашему научруку, ситуация полностью вышла из под контроля. Сложившуюся ситуацию, вероятно, можно считать чрезвычайной. В этих условиях, считаю правильным отказаться от легенды и поставить руководство лагеря в известность об истинной цели нашего пребывания здесь. — четко проговорила я и посмотрела на Темира.
Его реакция меня несколько озадачила. Он как-то странно посмотрел, но не на меня, а просто в мою сторону и, глядя куда-то мимо, тихо сказал:
— Оснований для отказа от легенды пока не вижу. Доклад нашему руководству о ЧэПэ считаю преждевременным.
— Краткость — сестра таланта, а короче, пожалуй, и не скажешь. — констатировала я и, сразу решив не лезть в бутылку, мирно продолжила, — Темир, я все понимаю, но и ты войди в нашу ситуацию. Мы проделали весь этот не близкий путь из Москвы не для того чтобы посмотреть на красоты вашей алтайской природы и познакомиться с трудным бытом среднестатистического археологического лагеря, а с вполне конкретной задачей. Мы должны опросить важного свидетеля. Подчеркиваю — единственного оставшегося в живых. На перевале сейчас остались пять человек и возможно им требуется срочная помощь. Я понимаю, что говорю сейчас циничные вещи, но меня сейчас больше всего волнует наш свидетель и меньше всего, то как сложится судьба остальных четырех человек. А уж твои амбиции на этом фоне, извини, вообще не колышут. Поэтому ждать до утра и тем более помощи с большой земли мы не можем. Подумай о том, что я тебе сказала.