— Красивая легенда. Но нам, насколько я понимаю, от этого нисколько не легче, — пробормотала я и замолчала.
— Ну должен же быть какой-то выход? А если она опять? — Марианна с отчаяньем посмотрела на меня.
— Что опять? — спросили мы хором.
— Ну снова зарычит?
Мы переглянулись. Созерцая сокровищницу мы совсем забыли о главной опасности. Если источник инфразвука находится в этой пещере, то нам действительно ничего не поможет.
— Мариша, успокойся, что-нибудь придумаем. Мы и не из таких переделок выходили живыми, а тут все навсего какой-то золотой истукан и несколько туземцев с луками, — приобняла я девушку, видя, что она на грани. Только истерик нам не хватало.
— Темир, к черту твоих хранителей, нужно сматываться отсюда! — воскликнул Суходольский, от его самообладания не осталось и следа.
— Я еще раз повторяю — в данной ситуации мы абсолютно беспомощны, — тихо ответил Темир.
Между тем совсем стемнело и на черном небе, совсем небольшой кусочек которого был виден из-под свода пещеры, высыпали яркие и крупные, почти южные звезды.
— В такую погоду, да под такими звездами и умирать-то грешно, — вздохнул Суходольский и, наконец, поставив на предохранитель, убрал свой пистолет в кобуру, — ну и что делать будем?
— Я попробую решить проблему, — вдруг тихо произнес Темир, — в детстве дед научил меня камланию[10] и вообще многому нашему алтайскому, тайному. Не уверен, что у меня получится, но в любом случае, прошу вас ничего не предпринимать и ничему не удивляться, что бы не случилось. Хорошо?
Мы дружно кивнули в темноте, а Суходольский, крепко сжав мою руку, жарко прошептал мне на ухо:
— Я буду стоять слева от идола и что бы не случилось не вставай на биссектрису огня. Не доверяю я этим узкоглазым. Умыкнет в темноте алмазы и поминай как звали…
— Если все согласны, то мне для начала будет нужен свет. Наташа, возьми там справа от сундука, факел и зажги. Держи его так, чтобы пламя освещало пространство от идола до выхода из пещеры. Остальных я попрошу отойти в самый дальний угол и соблюдать абсолютную тишину. Все все поняли?
Я включила почти разрядившийся фонарь и быстро нашла факел, взяв его за сучковатую длинную рукоять поднесла дрожащее пламя зажигалки. Оно лизнуло несколько раз сухой горючий материал и вдруг весело побежало вверх, разгораясь все сильнее и разбрасывая вокруг яркие искры, которые, как новогодний бенгальский огонь сыпались мне под ноги. Темир упруго наклонился и, взяв у подножия Золотой Бабы деревянную колотушку, обшитую мехом и, подняв с камней старый шаманский бубен, увешанный некогда разноцветными, а теперь выгоревшими от времени лентами, несколько раз сильно ударил в потрескавшуюся от времени кожу. Раздался глухой звук, серебряные подвески, прикрепленные к ободу ритуального инструмента задрожали, издавая мелодичный перезвон. Темир, не выпуская из рук бубна, несколько раз присел, потом повернулся вокруг и шепча что — то, еще несколько раз ударил в бубен. Я во все глаза смотрела на нашего товарища, как завороженная. В неверном свете факела, неясные пляшущие по каменным стенам, зловещие тени заполнили все вокруг и вдруг услышала справа от себя какой-то монотонный звук. Я обернулась и не поверила своим глазам — целая груда тусклых, местами подернутых ржавчиной сабель, шпаг, палашей, и кинжалов, сваленных в кучу в самом дальнем углу пещеры, вдруг с тихим металлическим лязгом зашевелилась. Потом медленно поднялась в воздух и, ощетинившись клинками вперед, прямо на наших глазах поплыла к выходу из пещеры. Я стояла замерев, сама на время превратившись в каменное изваяние, боясь даже дышать. А ожившая вдруг, по воле Темира страшная армада клинков, достигнув черного свода пещеры и, в последний раз тускло блеснув в мертвенно-белом свете полной луны своими хищными стальными жалами, самопроизвольно выстроилась правильным полукругом и со страшным тихим свистом пронзая ночной воздух, вдруг разлетелась в разные стороны.