— И что ты им предъявишь? — устало спросила я. — Они скажут, что мы влезли в их дом, с оружием в руках. По нам же не видно сотрудники мы правоохранительных органов или нет. Удостоверений мы им не предъявляли. Вот они и обезвредили непрошенных гостей. Причем деликатненько так. Ни у кого из нас не осталось не единого следа от ударов.
— А Мариша? — продолжал гнуть свою линию Михаил, кивнув на девушку, которая допив наконец свой чай, с безучастным видом глядя в одну точку, продолжала сидеть за столом.
— А Мариша, они скажут, согласилась сама и все было по обоюдному согласию. Тем паче я осмотрела Марианну и могу с уверенностью сказать, что никаких следов изнасилования на ней не найдут. Их просто нет. Конечно, у меня самой руки чешутся. Но мы не можем бросить выполнение задания и гоняться за ними по всему Алтаю.
— Но ничего. Земля круглая, бог даст — свидимся. — тихо и зло сказал Темир.
— Я думаю… — начала было я и замолчала, тупо глядя на открытое окно. Это было уже слишком. Не тайга, а проходной двор какой-то. Из-за шевелящийся на ветерке занавески торчал самый настоящий ствол карабина. Чтобы до конца оценить ситуацию мне понадобилась доля секунды. Резко выбросив руку вперед я ударила по нему снизу вверх. Оглушительно грохнул выстрел. Почувствовав, как пуля прошла совсем рядом с моей щекой, я перехватила ствол ближе к ложу изо всех сил дернула его на себя. Не удержавшись на ногах, я вместе с винтовкой покатилась по полу. Суходольский с ревом выпрыгнул в окно и через минуту втолкнул в горницу субтильного старичка. Ловким движением освободив пленника от брезентового рюкзака, а заодно и от поясного ремня на котором висели патронташ и охотничий нож в ножнах, которые тяжело упали на пол, Суходольский развернул старика спиной к себе и рявкнув:
— Руки в гору! — быстро и профессионально обыскал пленника, бросив на стол сотовый телефон, портсигар, зажигалку и связку ключей. После этой нехитрой процедуры Михаил схватил его за шкирку и, швырнув худое тщедушное тело на жалобно скрипнувший стул, замахнулся для удара.
— Стоять! — не своим голосом заорала я, выбираясь из — под стола, краем глаза заметив, что пудовый кулак Суходольского остановился буквально в сантиметре от зажмурившегося и втянувшего голову в плечи старикашку. Его седая, клочьями торчащая бородка мелко дрожала вместе с безвольным подбородком, редкие прокуренные зубы выдавали громкую дробь, а острые худые плечи были подняты и походили на общипанные крылья старого грифа.
Я, наконец, поднялась с пола и поставив трофейную винтовку по — дальше в угол, кивнула Темиру: