Есть один интересный культурологический термин — «трансляция империи». Яркий пример — «Москва — Третий Рим». Империя в этом смысле переходит, но не уходит, не исчезает. Здесь нужно вернуться назад, к размышлению о природе власти, потому что происхождение власти и происхождение имперской власти — это разные темы. Например, в Африке существует огромное количество государственных образований, но нет до сих пор никакой Африканской империи, в Латинской Америке можно видеть то же самое, но весьма сомнительно, что Соединенные Штаты Америки являются центром для этих территорий. Да, они хотели бы, но Латинская Америка должна получить отдельный имперский центр, и, скорее всего, она об этом мечтает. Да, империя — это то, что возглавляется императором, но император — это царь царей, король королей, и, следовательно, империя — это не всякое государственное образование, а прежде всего надгосударственное образование.
Империя — это наднациональный, но очень часто и надгосударственный военно-политический контур.
Рустам Эврикович Рахматуллин,
культуролог, писатель, страновед
Совершенно не обязательно собирать все народы и царства, даже бывшие, в один государственный контур. Современный пример коллективного Запада показывает, что возможно более мягкое объединение при сохранении государственных контуров и одновременно при создании единых военных и политических надгосударственных структур. Это, конечно, имперская структура, и в данном случае структура, наследующая западному Риму.
Для выяснения значения термина «империя» и его современного состояния важно понимать, существуют ли на данный момент имперские языки. В частности, английский язык — имперский или просто язык международного общения? Что для современной молодежи английский — язык общения или язык империи? Дает ли он перспективу работы в Штатах и можно ли его считать основополагающей ступенькой в карьере?
Когда люди начинают учить язык, то, конечно, представляют английский как язык общения, как возможность в дальнейшем расширять свой кругозор и возможности в карьере, но со временем многие начинают понимать, что знание языка — это огромная власть. Для людей будущего, которые хотят посвятить себя политике, знание языка — это в некоторым смысле и власть, и возможность иметь прямой контакт с людьми.
Язык — это, безусловно, инструмент управления, механизм управления, причем очень рафинированный. Украинские националисты, те самые бандеровцы, как их ни называй, абсолютно правильно борются против русского языка, потому что он представляет русское сознание, русскую историю, русскую культуру. Это логика патриотизма.