– Ты не загрубляй, – сказал он. – Мы у мусоров не спрашиваем. Это они у нас спрашивают. А мы делаем, чего нам надо, без спроса. А ты, если первоход, лучше лишнего не говори. Я-то добрый, а бывают злые. Одно слово неправильно ляпнешь – спросят по всей строгости. Вот так вот, краснодеревщик. – Он вытащил сигарету из пачки. – На́, кури.
– Не курю, – ответил я.
– А, точно! – спохватился Володя. – Я забыл, ты ж столяр, тебе нельзя. Спичку не туда кинул – хуяк, и пожар. Правильно?
– Абсолютно.
– Пожар вообще – стрёмная тема, – сообщил Володя. – Мы с тестем два года назад чуть сарай не сожгли. Он с женой погавкался, она его из дома турнула, и меня заодно, а нам чего? Мы пошли в сарай, там бухнули, потом чайку заварили, а кипятильник не выключили. Смотрим – дым до потолка. Тесть – в машину, огнетушитель вынес – а тот не работает! Я к колодцу с ведром – утопил, нахер, ведро! – Володя захихикал. – Хорошо – песок был, тесть только начал дом строить, машину песка взял, – мы, короче, за лопаты – и песком закидали.
– Что-то не бьётся, – сказал я.
Володя перестал хихикать.
– В смысле?
– В смысле – как его жена из дома выгнала, если он этот дом только начал строить?
Мой собеседник посмотрел на меня печально, синева глаз сгустилась.
– Ого, – тихо произнёс он. – Ты меня что, на словах ловишь? Ты зря так делаешь. Ты вообще знаешь, кто я?
– Я знаю только то, что ты сам сказал.
– Вот именно! Я к тебе с душой, повеселить тебя хотел, угрюмого, а ты зубы показываешь! Я не знаю, что ты там поджёг, хоть Мавзолей Ленина подожги, мне похер. Но ты не веди себя как пёс, ты веди себя как человек! Особенно на киче! У тебя машина есть?
– У друга есть.
– А огнетушитель там есть?
– Не знаю. Наверное.
– А вот ты скажи этому другу, чтоб проверил огнетушитель! Это я делюсь с тобой опытом.
– Понял, – сказал я. – Учту. Но если мне срок дадут, опыт мне понадобится нескоро.
Синие глаза снова брызнули бедовыми, беспощадными искрами.
– Ну, начинается! – с отвращением воскликнул Володя, скривил рот и спародировал меня, довольно смешно. – “Срок дадут!” Не думай про это. Когда дадут, тогда подумаешь. Ты, краснодеревщик, мне вот чего скажи. Если Застыр – твой земеля, может, поделишься? – Володя коротко взмахнул белой ладонью. – Ну, что там было, с этим учёным историком? Мне, конечно, по барабану, но чисто для себя – хочу понять. Нас же всех месяц трясли! – Он постучал себя пальцем по груди. – Всех крадунов, всех, кто при делах, кто при понятиях, весь город, весь район, кошмарили по беспределу, такого давно не было. Говорили, у историка в сейфе лежала деревянная голова, отрубленная от статуи Богородицы, древнейшей, со времён до нашей эры, а может, ещё в два раза древней, а внутри головы – вырезанный тайник, и в тайнике – золотые монеты, общим весом три килограмма. И мало того: эти монеты типа как бы проклятые, их не то что нельзя касаться, но даже и сам тайник нельзя откупоривать ни на миллиметр. И никто про это не знал, потому что сам историк всю жизнь сухарился. Что скажешь?