Представил себе, как образ стоял в храме – раскрашенный, торжественный, в свечном мерцании. Реющий в жарком мареве, с белым лицом и чёрными глазами, в синем хитоне с золотыми узорами: к его стопам припадали, их, может, даже лобызали. Его окуривали ладаном, на него смотрели снизу вверх, регулярно подновляли; его любили. Он впитал молитвенное усилие тысяч людей. Вчера – святыня, сегодня – гниющий мусор.
Посмотрел на Читаря – тот кивнул Ворошилову.
– Мы заберём, – сказал Ворошилов, улыбаясь попику. – Художественной ценности не имеет, но для музея – пригодится. Когда отреставрируем – упомянем вас в каталоге, с особой благодарностью. Каталог пришлём вам по почте, но это нескоро будет.
– Дай бог, – мирно ответил попик.
Дождь усилился.
Ворошилов вынул из кармана фотоаппарат, попросил нас отойти и сделал десяток снимков, с разных точек и разного расстояния, предложил попику встать рядом с лежащей в воде фигурой, запечатлел и попика. Тот мирно подчинялся командам и вздыхал.
– Мы вам заплатить не сможем, – сказал ему Ворошилов, убирая фотоаппарат в карман. – Иначе придётся оформлять накладные и квитанции. Но на храм – пожертвуем.
Попик повеселел и увёл Ворошилова.
А мы с Читарем, уже мокрые с головы до ног, подняли фигуру и понесли к джипу. Когда приблизились – из машины вышла женщина в ярком плаще, с капюшоном на голове.
– Сейчас! – звонко крикнула она, и быстро открыла тяжёлую дверь багажника, щёлкнула замками, складывая второй ряд сидений, раскатала внутри полиэтиленовое покрывало, приготовленное, очевидно, специально для такого случая; мы с Читарем аккуратно вдвинули фигуру.
Я много видел автомобилей, и советского изготовления, и японских, и даже американских, и впереди сидел, и сзади, и сам умел водить, – но такой чистый багажный отсек наблюдал впервые; в таком багажнике хотелось жить. Мокрая, воняющая деревянная колодина в этом багажнике выглядела чужеродно, конфликтно; в такой стерильный багажник надо было помещать корзины со сладкими фруктами, и ещё собачку с бантиком на ошейнике, но никак не чёрную деревяшку.
На женщину в плаще я тогда не обратил внимания. Она вежливо представилась: Елена Константиновна. Устроившись внутри машины, вытащила из-под ног термос, налила себе горячего, пахучего – чаю с лимоном и имбирём? – предложила нам – мы с Читарем отказались. Женщина сняла капюшон, поправила густые светлые волосы, затем в руках её появилась удивительная штуковина – маленький компьютер, раскрывшийся, словно книга; на экранчике засветились некие таблицы; женщина углубилась в их изучение, деловито щёлкала кнопками, про нас забыла.