Долго, больше часа, мы ждали Ворошилова – он, наверное, пил чай с баранками, перешучивался с попиком, вручал ему деньги. Мы сидели в джипе, обсыхая и наслаждаясь. Глупо сказать, но в поповских горницах я бывал множество раз, а внутри такой дорогой машины сидел впервые. Когда высох и устроился поудобнее – стал думать про нашего нового брата, чудом извлечённого из мокрых грязей. Нужно было потратить полгода, чтобы восстановить его, безо всякой гарантии, что оживёт.
Ворошилов вернулся – возбуждённый, деловой. Хозяйским движением открыл дверь, сель за руль, оглянулся на нас.
– Триста долларов дал.
– Большие деньги, – с уважением сказал Читарь.
Ворошилов управлял машиной уверенно или даже лихо. Наверное, хотел произвести впечатление на свою красивую спутницу. Она убрала свой волшебный компьютер и гладила Ворошилова по правому колену. Мы с Читарем сидели позади, спинами к бортам, и придерживали руками статую, чтобы с неё не сыпалась труха.
– Большое дело сделали, – сказал Читарь Ворошилову. – Спасибо вам, Пётр Георгиевич.
– Чепуха, – небрежно отозвался Ворошилов, поворачивая руль одной рукой, а в другой держа длинную пахучую сигарету, – мы всех найдём! Вообще всех! По деревням! По любым помойкам! В России уцелело свыше ста тысяч скульптур, это моя оценка как эксперта. А я сейчас – эксперт номер один, без ложной скромности. У меня – рекомендательные письма от Союза художников, от Союза архитекторов, и отдельно – от Глазунова! А Глазунов, как вы понимаете, – фигура! Поинтересуйтесь! У меня – рекомендация от Академии наук! В Москве, конечно, эти бумажки всем пофигу, но на местах, в провинции – они работают! Там, рядом с вами, лежит кожаная папка, откройте, гляньте – всё поймёте! Печати, подписи, просьба оказать любое содействие. Наша схема – идеальная. Человек нашёл где-то у бабки на чердаке деревянную статую – куда он её понесёт? Разумеется, к батюшке в храм. Зачем он то делает? Если верующий – по велению сердца, если неверующий – из любопытства: вдруг эта штука денег стоит? А денег сейчас нет ни у кого, такие времена. А батюшка что делает? Он звонит в епархию, спрашивает совета. А в епархии у епископа есть моя визитная карточка. Лучше не придумать. Главное сейчас – деньги. Туда сотку, сюда триста. Конечно, ерунда собачья, но напрягает. Надо выходить на международный уровень. Французы и американцы живо интересуются. Готовы брать, готовы платить. И это реальные ценители. Пять тысяч баксов за экземпляр, в хорошем состоянии, – легко! А то и семь! Тут вопрос финансирования встаёт жёстко. Но перспективы – глобальные. Сейчас Россия в моде. Потом это пройдёт, и наши деревяшки никому будут не нужны. Деньги – мусор, деньги есть и будут. Главное – поднять тему, накачать капитализацию. На таком материале на Западе люди делают себе пожизненные карьеры. Не миллионы, конечно, – но сотни тысяч долларов, гранты со всех сторон. Вы просто не понимаете. Я не выжига, я не хочу продаться в Гарвард, я – с вами, я – учёный, но вы должны понять! Мне предлагают лекционные туры, меня зовут, я востребован! Это – тренд! Понимаете слово “тренд”? Вчера тренда не было, завтра опять не будет. Через десять лет нас всех снесёт история. “Деревянные фигуры?” – спросят нас. Скучно, старо, было. Так нам скажут. Пока тема есть – её надо седлать! И я – тот человек, который готов её оседлать. Кроме меня – некому. Я вас поведу.