Романс хрупок и нежен, написан экономно и мудро. Основная мелодия напоминает русские протяжные песни и по интонациям, и по рожденному ими образному строю: в ней и печаль, и раздумье, и затаенная невысказанная грусть. В среднем разделе как бы оживают образы слышанных от няни сказок, но все исчезает, уносится холодом зимней вьюги и сумеречности. Именно в этом романсе впервые композитор выявляет свое живописное, если так можно выразиться, мастерство: равноправным участником действия становится фортепиано — чувства героя, картины разошедшейся бури рисуют быстрые волнообразные пассажи, требующие от пианиста и техники, и владения красками.
Далее Метнер постоянно работает в жанре романса, но к Пушкину не обращается на протяжении многих лет: в начале XX века поэт не был «популярен» у композиторов, даже у Рахманинова — из 70 романсов только 4 написаны на его слова. В своих воспоминаниях М. Шагинян рассказывает, как ей хотелось в 1913 году привлечь внимание Рахманинова к Пушкину, «мелос которого неисчерпаем для композиторов», и как она разобрала для него стихотворение «Муза».
Можно предположить, что «подружив» Метнера с Рахманиновым, она не могла не говорить о Пушкине и с Метнером, ведь не случайно он тогда же пишет первый после перерыва романс на слова Пушкина, и это именно «Муза», и посвящает его М. Шагинян.
Романс Метнера «Муза» нравился ей более романса Рахманинова.
Сам Метнер придавал определенное значение «Музе» в своем творчестве. До этого произведения им было написано значительное число романсов на слова Гете, Ницше, Фета, Тютчева, Брюсова, уже исполненных, оцененных критикой и слушателями. Он же писал в августе 1913 г. С. Дурылину: «Сам я хотя и чувствую, осязаю свой путь, но не вижу его — я иду по нему, как слепой, больше топчусь на месте и потому до сих пор прошел, может быть, всего „парочку“ шагов. „Муза“ Пушкина, пожалуй, что и шаг, но, повторяю, много ли я таких шагов сделал?!»
«Муза», открывающая соч. 29 «Семь стихотворений А. Пушкина для голоса с фортепиано»,— один из поэтичнейших романсов Метнера. Примечательно начало: певец и пианист вступают одновременно — природа и человек неразделимы. Естественно и непринужденно начинается исповедь Поэта:
В младенчестве моем она меня любила
И семиствольную цевницу мне вручила...
По мере впевания все более слушаешь аккомпанемент; поначалу он кажется не очень удобным — «текучий» однообразный фон, отнюдь не помогающий певцу, почти не меняющийся по рисунку до самого конца. Что это не аккомпанемент в обычном значении слова — понятно сразу, но что «рисует» фортепиано? Наконец понимаешь — урок красоты дает тебе природа: вибрирует воздух, покачиваются в такт набегающему ветерку травы и цветы, доносятся отзвуки песен. При кажущейся простоте для пианиста в этом романсе предостаточно работы: при преобладании p и pp необходимо выполнять многочисленные указания композитора по смене штрихов. Особенно важно соблюсти верное соотношение между звучанием голоса и фортепиано: в последнем разделе романса насыщенное звучание голоса может вызвать у пианиста желание «погромыхать». Чтобы избежать этого, пианисту следует прийти к ff лишь тогда, когда голос возьмет свою последнюю ноту.