«Могу ль забыть то сладкое мгновенье» (соч. 32, № 5). Заметим сразу, что у этого романса есть подзаголовок, определяющий его характер: вальс. В предшествующую Метнеру эпоху жанр вальса получил в творчестве русских композиторов самое разнообразное и тонкое преломление. У Гурилева — песни-вальсы «Домик-крошечка», «Вьется ласточка» и др., у Глинки — вальсы-серенады «В крови горит огонь желанья», «Я здесь, Инезилья».
В творчестве композиторов-классиков вальс становится средством характеристики хрупкого, прекрасного женского образа, например «Вальс-фантазия» Глинки; эта линия поэтизации жанра блестяще продолжается впоследствии в балетах, симфониях Чайковского, в творчестве Глазунова, Прокофьева и т. д.
В романсной лирике XIX века шедевром лирически-напевного вальса является «Средь шумного бала» Чайковского на стихи А. Толстого. Посредством жанра вальса композитор добивается обобщения образа, возвышающегося до философских глубин размышлений о жизни, любви, красоте.
Цель Метнера, мне кажется, та же. Думается, его не случайно привлек сходный сюжет: герой романса вспоминает прекрасный образ, явившийся ему на балу.
Романс Чайковского написан просто, безыскусно. Невыразимо теплые интонации, окрашивающие мелодию, рождают атмосферу сладостно-печального воспоминания о пережитом и горестного одиночества. В нем главенствует мелодия, аккомпанемент является лишь поддержкой.
Метнер пишет совершенно другой вальс — он значительно расширяет и усложняет его по форме; иные взаимоотношения, по сравнению с романсом Чайковского, между мелодией и аккомпанементом.
Длинное вступление (16 т.), проносящееся легко и быстро, рисует картину увлекательного скользящего движения — герой вновь переживает «бешеное круженье» вальса, когда навеки в его душе поселился прекрасный образ:
Могу ль забыть то сладкое мгновенье.
Когда я вами жил и видел только вас.
Вокальный мелос в этом романсе редкостно изящен и грациозен, переходит от воздушного вальса к меланхолическому раздумью, виртуозная партия рояля сочетается с бесконечной сменой ритма в голосе; сплетение этих качеств создает иллюзию легкости и изящества. В процессе разучивания трудности могут подстерегать на каждом шагу; особенно точным надо быть в отсчете длительностей певцу, малейшая ошибка разрушит это прихотливое, но стройное здание.
В своем романсе Метнер вновь прибегает к излюбленному приему — вокализированию гласных (слогов), «растягиванию», что, безусловно, углубляет содержание стихотворения, но ставит перед певцом дополнительные задачи.
В оборотах «дерзкий глаз», «я не спущу с прекрасной вечно глаз» композитор растягивает слово «глаз» на 8 тактов, даже — на 10, да еще с ферматами в двух тактах. Очень важно придать верную окраску голосу, отработать филировку звука, рассчитать дыхание, чтобы не возникало ни малейшего напряжения. По-другому распеты гласные в словах «вертелся, не вертясь» — рисунок вокальной партии и фигурации правой руки аккомпанемента создают эффект «кружения», доходящего до кульминации.