Одним толчком согнать ладью живую
С наглаженных отливами песков.
Одной волной подняться в жизнь иную.
Учуять ветр с цветущих берегов...
В стихотворении «Я потрясен, когда кругом» — это страстное желание полета, выраженное в последней (третьей) строфе:
Я загораюсь и горю,
Я порываюсь и парю
В томленьях крайнего усилья
И верю сердцем, что растут
И тотчас в небо унесут
Меня раскинутые крылья.
Очевидно, сначала надо установить и отработать исполнительский план именно последнего раздела романса, начинающегося словами «Я загораюсь и горю». В нем неудержимое движение к полету выстроено композитором чрезвычайно своеобразно: четыре кульминационные смысловые точки даны в разной динамике (см. тт. 45, 49, 53, 57—63), что в сочетании с активными «перебросами» аккордов и создает впечатление стремительно разворачивающейся пружины волнения, неистового всполоха всех чувств.
Подчеркиваю большую роль фортепиано и в этом разделе, и во всем произведении, особенно в развернутой постлюдии — звучание инструмента здесь приближается к оркестровому по охвату регистров, по смене аккордовой и арпеджированной фактур, по динамике — на мощном нагнетании.
Проработав последний раздел, следует вернуться к первым тактам романса и вновь оценить необычное начало романса: после короткого двухтактного вступления, стремительно вводящего в действие, голос вступает на форте, в высоком регистре, возвещая о торжестве жизни, мощи природных сил. В среднем разделе — сам человек с его изумлением, преклонением пред чудесами мирозданья (в его основе — варьированная первоначальная мелодия). Исполнитель должен найти здесь другие краски. В начале раздела (над словами «Но просветленный и немой») композитор пишет: Temperato, addolcito (умеренно, смягченно), далее еще раз подчеркивает: Sempre piu addolcito (еще более смягченно) и т. п.
Соч. 24, № 6 «Только встречу улыбку твою».
Это стихотворение было положено в основу восьми романсов. Наиболее близкий по времени к Метнеру — романс Спендиарова (1907). Что привлекало композиторов в этом творении поэта? Мне кажется, что красота, возможность достижения красоты — «в грядущем цветут все права красоты» — и песня как символ прекрасного, символ творчества — «О дитя, как легко средь незримых зыбей доверяться мне песне твоей» и т. п. Стихотворение заканчивается утверждением: «Только песне нужна красота, красоте же и песен не надо».
В романсе на эти стихи Метнер избежал «красивости», которой грешат многие произведения на стихи Фета. Он отказывается, и видимо сознательно, от расхожих интонаций, сентиментальных мелодических формул песенно-романсовой лирики второй половины XIX века, его задача — создать новый интонационный пласт, который в будущем портретировал бы его время, но не посредством чрезмерного усложнения выразительных средств, а путем преодоления стереотипов.