– А я, по-твоему, не взрослый? Ты слишком сильно боишься, что кто-то увидит, как ты общаешься со мной. Мы закончили?
Забавно. И во мне бушевало столько эмоций. Обида. Предательство. Грусть. Принятие. Возможно, немного (ладно, если честно, много) – тоски. Но я не злился. По крайней мере, я не чувствовал ненависти. Но сейчас я прямо бурлил сверху донизу. Бесился до чертиков.
– Мы даже не начали. Дай мне шанс все объяснить.
Шанс? Мы разговаривали уже минимум пять минут.
– Олли?
– Да. Давай.
– Я не игнорировал тебя, клянусь. Родители в ту ночь заметили меня, когда я пришел домой, и слетели с катушек. Они отобрали телефон, мне нельзя было дотрагиваться до ноутбука, ни до чего. Три недели. Это абсурд какой-то.
Ага, конечно. Я задумался, не упомянуть ли о том, что он всем заявил, что в ту ночь был с девочками, но мне стало лень идти с ним по этой дорожке. Не хочу путать все еще больше.
– О’кей. Правда. И меня волнует то, как ты повел себя на вечеринке. Похоже, треп с приятелями был весьма захватывающим, раз ты так быстро забыл, что я нахожусь рядом.
Мои глаза начали привыкать к темноте. Я видел его, прислонившегося к двери, с одной рукой на животе и пальцами другой – во рту. Он смотрел прямо на меня. Внезапно я смутился. Как я выглядел? Насколько старательно я собирался утром? Не застряло ли у меня что-нибудь между зубами?
– Ты говорил про меня девочкам. Я запаниковал…
– Прости, мне очень жаль, я…
– Разумеется, тебе жаль! Но я не сержусь. Я понимаю, что ты сделал это не специально. Но это не значит, что все в порядке! Вдруг они кому-нибудь проболтаются?
– Пока никому не рассказали.
– Пока. Если мои родители узнают… Олли…
Я вздохнул. А что я мог сказать? Мое лицо покраснело от стыда, когда я на время забыл об обиде. Он оказался в неловкой ситуации только по моей вине. Независимо от того, намеренно я так поступил или нет. Почему я не держал свой чертов рот на замке? Я даже не знал этих девушек, а вывалил перед ними историю всей своей жизни. Или историю своего лета.
Которое оказалось даже более бурным, чем вся моя остальная жизнь, если честно.
Уилл обнял себя за плечи и уставился в пол.
– Я не смог получить спортивную стипендию, поэтому я завишу от их поддержки. Мне нельзя в этом году ни в чем облажаться, иначе мне конец.
А «облажаться» значит еще и… ясно.
– Угу.
– Я не понимал, что делать. Господи, я ведь не ожидал, что ты здесь окажешься. Абсурд какой-то.
Еще одна черта Уилла. Все было «абсурд какой-то», от мелких аномалий до меняющих жизнь событий. Мне пришлось подавить улыбку. Хоть его фраза и характеризовала то, как обстояли дела.