Я поднял руки с тонущими в рукавах пальцами.
– Сексуально, правда? – пошутил я.
Он без смеха кивнул.
– Тебе очень идет.
Он оглянулся: наверняка желал убедиться, что в тени не скрывался ни один баскетболист, желающий поймать нас с поличным. На полсекунды это испортило мне момент, но затем, со своей ласковой улыбкой, от которой я всерьез начал бояться внезапного самовоспламенения, он вытянул руку, чтобы найти мою ладонь, спрятанную в левом рукаве, и обхватил своим мизинцем мой.
– Хотел бы я, чтобы ты мог носить ее в школе.
– Я тоже.
Я ждал. Это же повод. Он мог сказать: «Не снимай ее». Или что-то вроде: «Однажды ты будешь ее носить».
Если бы он просто дал мне соломинку, за которую я мог удержаться, я бы сразу за нее уцепился. Но он не дал.
Внезапно куртка показалась мне слишком тяжелой. Я начал ее скидывать, но Уилл меня остановил.
– Можно я сфотографирую? – спросил он.
Я пожал плечами и принялся ждать, пока он вытащит телефон. Он вздохнул.
– Можно сделать снимок, на котором ты не выглядишь так, словно придумываешь способы меня утопить?
Я выдавил из себя улыбку.
– Прости, – буркнул я, и он насупился, прежде чем сфотографировать.
Как только он закончил, я отдал ему куртку.
– Тебе надо идти, пока они не заметили, что тебя давно нет, – сказал я.
– Да. Подожди пару минут и тоже возвращайся, ладно?
Он опять стал озираться по сторонам, после чего сделал шаг ко мне. Положив ладонь мне на грудь, он мягко подтолкнул меня, пока я не прислонился к стене, и с нежностью прижался губами к моему рту.
Наверное, хорошо, что мне надо было подождать несколько минут, прежде чем направиться внутрь, поскольку именно столько времени мне понадобилось, чтобы прийти в себя.
Когда я добрался до столика, Уилл, который уже принялся за свой фрикшейк (тот теперь смахивал на суп), помахал мне.
– Олли, я как раз рассказывал им про урок музыки, на котором мисс Эллисон показывала нам видео с «Ютьюба».
Я настороженно сел.
– Да?
– Ага. Это была самая высокомерная фигня на свете, верно? На том видео старшеклассники сравнивали поп-звезд с классическими композиторами. Как будто кто-то сказал мисс Э, что ей надо попытаться наладить с нами связь.
– И это уж точно не ты, Уилл? – фыркнул Дарнелл.
– Не я. Я всерьез считаю, что классическая музыка интересна сама по себе.
– Они промывают тебе мозги! – воскликнул Мэтт, хватаясь за руку Уилла в притворном отчаянии.
Уилл пожал плечами.
– Это лучше немецкого. Какой бесполезный язык. Кто вообще здесь говорит по-немецки?
– И кому нужен иностранный язык, когда можно вальсировать перед людьми и петь? – ухмыльнулся Мэтт.