– Не хочешь пивка, Рихтовщик? Ледяное, аж скулы сводит – прям, как ты любишь.
– Да че-то неохота, – проворчал я, пересаживаясь, чтобы не видеть соблазнительной картины. – Я лучше живца хлебну.
– Ну-ну, – хмыкнула Белка. – Ветрено здесь как-то, да?.. Внизу, когда шли, ветра, ведь, совсем не ощущалось. Ну это понятно, там же кругом дома. Они ж, как щиты, от ветра-то. А здесь для ветродуя самый простор… Полчаса, говоришь, ждать?
– Уже меньше.
– Ну-ну. Ах, какое классное ледяное пиво…
– Белка, хватит, а! И без тебя тошно!
– Тошно ему… Вот и дорожи теперь. А могли бы сейчас внизу шагать. Там бы ты живо согрелся…
– Белка!..
– Да все-все, молчу… На, вот, на плечи накинь, а то смотреть на тебя тошно.
Кваз бросила мне на колени добытый из рюкзака шерстяной плед.
– Откуда?..
– От верблюда… В квартире на третьем нашла. Укрыть тебя хотела, когда голый на площадке стал кататься. Но не успела, ты раньше очухался. Сунула плед в рюкзак, как знала, что еще пригодится.
– Спасибо, – улыбнулся я подруге, чувствуя, как под накинутым на спину пледом начинает собираться живительное тепло. – Предложение о пиве еще в силе?
– Перетопчешься, – фыркнула Белка. – Самой мало.
И мне на зависть слила в глотку очередную пенную струю.
Так-то у меня в рюкзаке тоже лежало три жестянки с пивом, но не поддавшись на соблазн подруги, я решил их пока приберечь. И добыв, вместо пива, проколотую стрелой банку тушенки, решил заморить червячка.
Поддержав мой порыв, Белка тоже достала тушенку и сухари, которыми, в отличии от пива, безо всяких просьб тут же со мной поделилась.
Не умолкающая даже за едой подруга вдруг огорошила новостью:
– Кстати, забыла тебя порадовать: в споровике приконченного тобой кусача, помимо прочей мелочевки, я нашла две золотых горошины, две белых звезды и… Не поверишь!.. Черную жемчужину!
– Выходит, твой пакет, после последнего сбора трофеев, изрядно прибавил в цене.
– Не то слово!.. На те трофеи, что уже там лежат, можно с шиком прожить год в любом стабе!
– Здорово, – кивнул я, зевая.
За что тут же получил нагоняй от разочарованной моей реакцией подруги.
– Какой же ты все-таки зажравшийся сноб, Рихтовщик!
– Че зажравшийся-то? Вон, тушенку вместе с тобой хаваю, сухариками заедаю.
– Не придуривайся, ты прекрасно понял, что я имела в виду.
– Я че, по крыше должен был запрыгать от радости из-за какой-то черной жемчужины?
– Какой-то, – передразнила Бела. – Всего месяц назад черная жемчужина была для тебя верхом мечтаний. Споранов на живец наскрести едва хватало…
– Че ты завелась-то. Я по-прежнему любым трофеям рад.