– Это ты зря, Отто. У Мюллера работают профессионалы, им твою шлюху расколоть – раз плюнуть.
– А вот и нет, Макс. Там, в этом подполье, все фанатики. Не боятся ни боли, ни пыток, ни смерти. Я сам видел, как они бросались под кинжальный огонь, лишь бы спасти товарища или выполнить поставленную задачу. Полька предпочтет сдохнуть, но ничего не скажет костоломам. Здесь другой подход нужен.
– Например, любовь? – осклабился Шпеер.
– Хотя бы. Я уже наладил неплохой контакт, а ты все испортил. Но, думаю, дело поправимо, если ты скажешь, куда ее повезли.
Вместо ответа, оберфюрер посмотрел по сторонам.
– Отто, у тебя были превосходные сигары. Не угостишь?
– Конечно, Макс. Они в столе. Возьми сам, а я пока разолью остатки шампанского по бокалам.
Шпеер обогнул стол. С заметным усилием выдвинул ящик и зашуршал бумагами в поисках сигар. Пора!
Я схватил бутылку за горлышко и со всей дури врезал немчуре по затылку. Удар был такой силы, что зеленоватое толстое стекло разлетелось на осколки и вроде бы я даже услышал хруст черепной кости.
Шпеер треснулся лбом о край ящика и рухнул спиной на пол, раскинув руки и глядя остекленевшими глазами в потолок. Под головой мгновенно образовалась алая лужица. Сначала маленькая, она с каждой секундой увеличивалась в размерах и вскоре достигла резной ножки стола.
Я сорвал заветный браслет с руки оберфюрера. Схватил шинель, влез в рукава, нацепил на голову фуражку и выскочил на улицу. Сейчас все зависело от того, как сработает система передачи информации между отделами РСХА. В том, что Мюллер захочет свалить с пьедестала фигуру Валленштайна, используя как причину его – вернее, мою – связь с Марикой, я не сомневался. А значит, у меня оставалось не так много времени, чтобы добиться аудиенции у Шелленберга в его резиденции на Беркаерштрассе, дом тридцать два.
Дорога была мне известна, поскольку в этом здании уже доводилось бывать в предстоящем через семьдесят восемь лет путешествии в Берлин. Я планировал напичкать главу шестого отдела полуправдой и дальше действовать по ситуации, преследуя главную цель: спасти Марику и вывезти ее из Германии.
«Господи, хоть бы он был на месте», – мысленно взмолился я, подбегая к машине. Опасения не застать Шелленберга в его рабочем кабинете были небеспочвенны. В какой-то из книг я прочитал, что он часто мотался по стране: то инспектировал концлагеря вместе со своим шефом Гиммлером, то летал с ним в «Вольфшанце» к Гитлеру, то еще куда-нибудь ездил по делам патрона или по своим делишкам.
За те полчаса, что я провел в особняке барона, двигатель не успел остыть. «Хорьх» завелся без проблем. Я выжал педаль сцепления, воткнул первую передачу, дал газу и, не глядя в зеркало, круто вырулил от тротуара. Сзади раздался визг тормозов и рев клаксона. Гудящий, как пароход, трехосный «хеншель» так близко пронесся от машины, что я разглядел вмятинки на двери, трещины в досках кузова и пятнышки ржавчины на плоских колпачках брезентовых ремешков тента.