За последующий час с небольшим Дитрих неоднократно просил Марику подменить его на несколько минут. Как-то я тоже вызвался поработать насосом, но получил от обоих такой энергичный отказ, что больше своих услуг не предлагал.
А потом случилось то, чего я никак не ожидал. Правда, сам я в событиях не участвовал, а узнал о них позже от Марики. Она приложила массу стараний и потратила уйму времени, чтобы привести меня в чувство после аварии.
Голова трещала, угрожая лопнуть в любой момент. Перед глазами плавало мутное пятно, во рту скопилась слюна с привкусом железа, нос сильно болел и вроде как немного распух. Я не сразу понял, что не слышу гул мотора. Кроме того, я лежал на спине и на меня сверху сыпалось что-то пушистое и холодное.
– Что произошло? – Язык еле ворочался, фраза вышла невнятной, словно я набил рот кашей.
Пятно перед глазами зашевелилось, приобретая резкость и ясные черты. Вскоре оно превратилось во встревоженное лицо Марики. Она протянула руку, стряхнула с моей головы крупные хлопья снега.
– Что случилось? – повторил я и поморщился от хлынувшего потока слов. – Не так часто. Давай помедленнее, ладно?
Марика резким движением вернула под летный шлем выскользнувшую прядь волос, села рядом со мной в сугроб и рассказала обо всем, что я пропустил, валяясь в отключке. В последнем, кстати, не я виноват. Это Дитрих вырубил меня ударом трубы по затылку. Наверное, одной из тех, что я нашел в хвостовом отсеке.
Марика знала не так и много, поскольку немец и ей врезал по голове. Правда, она пришла в себя намного раньше меня. Я не стал вдаваться в подробности, почему это произошло. Возможно, Дитрих ее пожалел и стукнул не так сильно, или же шлем принял на себя часть удара. Какая разница? Главное, Марика умудрилась посадить самолет в чистом поле, если так можно назвать практически неконтролируемое падение с высоты, и вытащила меня из кабины.
Я пошевелился, приподнял голову и вытянул руку, чтобы ухватиться за Марику. Рукав куртки съехал вниз. Я сначала не понял, а когда до меня дошло, подскочил, как ужаленный. Вместо браслета на запястье темнел багровый след. Я в панике похлопал по карманам брюк и с видимым облегчением нащупал в одном из них ампулу с вакциной. Похоже, Дитрих ее не нашел, когда грабил меня. Или же он и не пытался ее искать, а хотел забрать только браслет.
Немного придя в себя после неприятного открытия, я внимательно изучил место авиакатастрофы. Самолет рухнул посреди голой равнины, пропахал в белой целине глубокую борозду и врезался носом в невзрачный холмик. Пропеллеры сильно погнулись, а у правого движка винт и вовсе закрутило в штопор. Левое крыло надломилось в районе моторной гондолы и воткнулось в снег, изображая горку. Шасси тоже досталось: одно колесо с колпаком обтекателя торчало из сугроба в двадцати метрах от самолета, другое держалось на уцелевшем подкосе и тихо скрипело, покачиваясь на ветру.