– Засопел по-другому, – услышал я густой бас. – Стало быть, в себя пришел. А, Хранитель? Пришел в себя, верно?
«Хранитель». Хорошо, что неведомый мне покуда человек ввернул в вопрос эту фразу, она многие вещи поставила на свои места. Первое – меня не по отцовским делам прихватили, а по моим личным. Ну а что? И такое может случиться, с малой долей вероятности, но тем не менее. Да, девяностые давно кончились, но в то, что методы тех лет тоже ушли в прошлое, верят только очень наивные люди или подростки. Ничто никуда не пропало, просто теперь подобные вещи не афишируются, про них знают только участники событий и время от времени правоохранительные органы. У нас одноклассницу, Аллу Старцеву, вот так же прихватили в свое время. Причем прямо с пришкольной территории прихватили, огороженной серьезным забором и охраняемой, а на дворе при этом вовсю уже нулевые стояли, на десятые переваливали. Ничего, обошлось. Правда, если верить Юльке, которая с Алкой дружила, а потому узнала тогда чуть больше остальных, неслабо обошлось, в такую сумму, что ее родакам было легче новую дочь состругать, чем эту выкупать.
Впрочем, я пока не родитель, мне трудно о таких вещах объективно судить.
Второе – похоже, меня умыкнули как раз те самые неведомые товарищи, которые за мной следят из тени и на глаза не попадаются. Что-то такое совсем недавно мне Марфа говорила. Выходит, накаркала, ведьма такая. Умыкнули и куда-то везут, ибо мы находимся в машине, конкретно я – на заднем сидении. Кстати, хорошей машине, скорее всего внедорожнике, по звуку мотора слышно.
И третье – у меня все же есть шанс уцелеть, небольшой, но есть, и важно его не прозевать. Ясно, что эти черти собираются использовать меня по хранительскому назначению, и я даже готов пойти им навстречу. Не сразу, разумеется, чуть-чуть покочевряжусь, но в результате сделаю то, о чем они просят. А смысл идти на принцип? Здесь никакого убытка ни самолюбию моему, ни принципам не будет. Зато в случае исключительной несговорчивости мне могут, например, палец садовыми ножницами откусить или дрелью зубы посверлить. Мало ли хороших способов договориться с сильно принципиальным человеком существует.
Вопрос в другом. Само главное – захотят ли они меня после этого отпустить? Ситуация-то скользкая выходит. С одной стороны, я жертва, меня украли, с другой – еще и свидетель. Кто знает, что им надо отыскать, какие ценности? Может, такие, что меня проще после будет прикопать, чем просить держать язык за зубами.
И еще. Шлюндт не раз упоминал, что Хранители кладов – особы не то чтобы совсем уж неприкосновенные, но все же неким ночным законом защищенные. Как его там? Поконом. Уверен, что те, кто меня схомутал, про это в курсе. А может, и про то, с кем я дружбу вожу, тоже. Захотят ли они связываться сразу с двумя кланами вурдалаков, ковеном ведьм и сильно непростым старичком с Остоженки в разрезе того, что им после за беспредел могут обратку включить? Сдается мне, что нет. А если нет того, кто может пролить свет на темное дело похищения Хранителя, то и претензию предъявить не к кому. Так что по-любому выходит, что убить меня проще, чем отпустить. Или на цепи держать, так, чтобы не сбежал.