— Ради всего святого, что Кай делает с этим кислотным пистолетом для пейнтбола?
— Это не пейнтбольный пистолет, это бластер фирмы «Нерф»!
— Это психопатическое оружие для быдла. Поэтому я повторю вопрос: как оно может принадлежать Каю?
Элоиза пожала плечами.
— На прошлой неделе он приводил на работу внука. Наверное, пацан его забыл.
Бётгер закатил глаза.
— Тот мелкий уродец с кривым прикусом, который недавно носился тут кругами и истерил?
— У-гу.
— Так это внук Кая?
Элоиза кивнула.
Он поморщил нос.
— Фу!
— Про детей нельзя говорить «фу».
— А уж это мне до лампочки. Он вылитый Кварк[4]! — Могенс выставил вперед нижнюю челюсть и уставился вперёд невидящим взглядом, как персонаж мультика. Затем снова посмотрел на Элоизу и развёл руками: — Я не прав?
Пожав плечами, она начала доставать записные книжки и рабочие бумаги из своей сумки.
— Значит, я прав, — подытожил Бётгер, — но будем честны по отношению к Кварку: симпатичные дети в целом редко встречаются. Когда я отвожу Фернанду в садик по утрам, я вижу всю эту компашку: сидят, а у них сопли висят до полу, ужасно противно. От них ещё и пахнет!
— Слушай, Могенс, а если признаться, как ты на самом деле думаешь? — улыбнулась Элоиза.
Она вытащила мобильный и открыла письмо, которое получила от Мортена Мунка из Отдела специальных журналистских расследований. Заголовок письма гласил: «Ветераны vs мирные жители? Статистика самоубийств».
— Кальдан, если с тобой я не могу поделиться этим, то с кем тогда мне делиться? Среди моих знакомых ты — единственный человек с непромытыми мозгами. Вот моя сестра, знаешь?
— А что она?
— Раньше с ней было так здорово. Она всегда была интересным собеседником — и смотрела на вещи небанально. А потом встретила этого, как его, Нильса. В просторечии: Нильса-из-Нордеа[5]. Они родили детей, двоих, — дети вполне милые, что правда, то правда. Но теперь семейство переехало в Холте в одноэтажный коттедж, обзавелось электрической газонокосилкой, всякими гаджетами…
— И что с того?
— Сестра стала ужасно скучной.
— Но она же счастлива?
— Ещё как счастлива, конечно! Но ей это не идёт.
Элоиза подавила смешок и издала вместо него какой-то носовой звук.
— Ну хорошо хоть ты не изменился, став папой. — Она бросила на него ироничный взгляд.
Бётгер раздражённо кивнул в ответ.
— Разумеется, люди меняются, они же не каменные. Но я сохранил цинизм, а это, знаешь ли, важная черта, — он помахал указательным пальцем, подчёркивая важность своих слов.
— Да, да, как скажешь, капитан Хэддок[6].
— Правда! И это, кстати, одна из причин моей симпатии к тебе, Кальдан. Из всех людей, которых я знаю, ты одна из самых циничных.