…Вот и сейчас, пролетая над сизыми, посеребрёнными луной макушками деревьев, когда вдруг ощутила, что приятно сковывающий движения «ток» (да-да, к магнитным чарам привыкаешь, даже находишь в них свою прелесть) вдруг исчез, чуть зубами не заскрипела от злости.
Каспер, для которого исчезновение чар не прошло незамеченным, ехидно поинтересовался сзади:
— Что, Ритка, за всеми своими любовными переживаниями метлу зарядить забыла?
— Ухо отверчу, — все силы вкладывая в балансирование, процедила я.
— Ну так значит — я прав, — и не подумал беспокоиться об угрозе, нависшей над ухом, британец.
И правильно — когда все мысли сосредоточены на том, чтобы не свернуть шею, падая, а мышцы напряжены до предела и пальцы рук, обхватывающие древко, белеют от напряжения, как-то не до накручивания ушей, пусть даже и в воспитательных целях.
Что хуже всего — лишившись чар, метла, даже самая навороченная, начинает испытывать хозяина «на прочность», и управление простейшим летательным средством переходит в увлекательный квест, а именно в предугадывание настроения транспортного средства. И купирование на корню всяких завихрений, что приходят распоясавшейся метле на ум.
Говорят, каждый питомец похож на хозяина. Я больше скажу: каждый магический артефакт — тоже. И категорическим императивом существования моей «щётки-1929» по имени Щётка (потому что концептуальность — наше всё, не зря ж родителям хватило чувства юмора меня Маргаритой назвать) является Любопытство. Именно так. С большой буквы.
Посему Щётка, стоило ей ощутить отсутствие контроля, тут же принялась вертеться по сторонам, высматривая, где чего интересного происходит.
Так, за пятнадцать минут мне пришлось предотвратить: погоню за росомахой, неизвестно откуда забредшей в наши места, — истинным зрением я видела, как пушистый силуэт, недобро косясь на небо, косолапо скрылся среди деревьев; стремление подружиться с ушастой совой — обычной, без капли магии, в то время как совы-фамильяры, живущие на территории АНИ-13, никогда интереса «щётки-1929» не удостаивались; практически непреодолимое желание разогнать панику в и без того напуганной каким-то ночным зверем стае воронья (их хриплое, надрывно кашляющее карканье, казалось, навсегда отпечаталось в моих ушах); а также желание полетать наперегонки с неясытью, — длиннохвостой или бородатой, я разглядеть не успела, но судя по трехсложному уханью, в отличие от односложного «у-у-угу», как у филина, это «угу ……ух-угу-гу» и «угу……уху-угу-гу» — могло принадлежать исключительно самцу неясыти!
Спустя ещё полчаса голова шла кругом не только у меня, но и у Касперского. Несмотря на свою териоморфную природу, бесконечно вредный в мелочах фамильяр оставался в материальном теле британского котика и, мужественно перебравшись ко мне на плечи, помогал сохранять равновесие.