— А кто меня знает? — спросила я горько. — Думаешь, ты?
Он сильнее сжал мои ладони.
— Я знаю тебя лучше, чем кто бы то ни было.
Меня захлестнула обида. Теперь и на Квентина.
— Ну да, ты же сканируешь меня и легко выясняешь настроение. Но это не значит, что ты понимаешь. Понимаешь, что мне нужно! Это не так!
Я думала, он возразит. Найдет убедительный или успокаивающий аргумент.
Но робот придумал иной способ привести меня в чувство. Тот, который мгновенно стер и злость, и горечь, и вопросы без ответов. Квентин притянул меня к себе и…
От поцелуя — нежного и требовательного — голова опустела, а тело сделалось легким, вот-вот воспарит. Появилось ощущение, что я — настоящая и мертвая — была разбита на миллион осколков, а теперь вновь стала единым целым. Не склеенной из кусочков, а воссозданной заново. Я превратилась в уверенную и чувственную женщину, которая хотела… нет, которая желала одного: чтобы этот миг продолжался вечно.
Сильные мужские руки скользнули по телу, и оно затрепетало, заныло от предвкушения.
Я четко осознавала, что мне сейчас нужно, и эта мысль не пугала, казалась естественной и закономерной.
— Квентин, — прошептала я, отстранившись. Но лишь на секунду. Я не собиралась останавливаться, и он это понимал.
Я с первого дня возвела эту стену, и теперь она рассыпалась в прах.
— Ш-ш-ш, — робот снова притянул меня к себе, чтобы добраться до молнии на платье.
Мне самой не терпелось избавиться от одежды. Я хотела ощущать кожей прикосновения умелых пальцев и губ. Хотела ласк. Сначала нежных, затем жарких и настойчивых, доводящих до исступления. Хотела, чтобы этот опытный в постельных делах почти человек заставил меня испытать то, чего я не получала ни от одного мужчины. Чтобы он стер и случайных уличных любовников, и Эйвана. Стер память о близости с бывшим женихом.
Квентин знал всё, что со мной происходило. Или с моим организмом. Неважно. Угодники отлично контролируют весь процесс, чутко улавливая реакцию партнера. Но меня не волновала техническая сторона вопроса. Я тонула, погружалась всё глубже, и снова всплывала на поверхность, наслаждаясь каждым мгновением. Я подчинялась роботу полностью, но то была видимость. В подчинении, скорее, находился он, улавливая мои желания и воплощая их в жизнь секунду за секундой.
Цветочные боги! Солнечные! Все на свете!
Спальня перестала существовать. Исчезли стены и потолки. И даже кровать. Мы словно зависали в воздухе — среди облаков. Мы были единым целом. Одним существом.
Ощущение абсолютной эйфории захватило нас полностью.
Оно продолжалось и продолжалось. Вечность…