Консьерж смерил меня презрительным взглядом, но номер квартиры Васильков набрал. Все-таки наши документы имели вес. Разумеется, мою угрозу старик благоразумно не передал.
— Вольные сыщики? — звонкий голос Катарины Василек отлично слышался из наушника консьержа. Растерянность улавливалась без труда. — Зачем им с нами говорить? Ох, мужа нет дома. Он вернется через полчаса. Пусть подождут, если для них это важно.
Мы с Квентином переглянулись.
— Подождем наверху, — объявил напарник. — Там ведь есть холл? И диваны?
Старик кивнул, а я осклабилась в не предвещающей добра улыбке. Само собой, сидеть в ожидании хозяина места преступления Виктора Василька мы не планировали. У нас еще две квартиры на повестке дня. Однако осчастливливать этой информацией консьержа не стоило. Он и так провожал нас до лифта неодобрительным взглядом.
— Ты б полегче с наездами, — посоветовал робот, пока скоростное подъемное устройство проворно взлетало на семнадцатый этаж.
Я не сочла нужным ответить, да и лифт распахнул двери. Шагнул наружу. Прямиком… Прямиком в объятия светловолосого мужчины в черном пальто с высоким воротом. Взгляды встретились. Почудилось, я тону в глубоких голубых глазах. Захлебываюсь.
— Эйван… — слетело с губ шелестом ветерка, но разум и осторожность, выработанная за последние восемь лет, включились быстро. — Вы Эйван Лучистый?
— Да. А вы…
— Релия Георгин, вольный сыщик. Это мой напарник — Квентин Аквамарин.
Эйван сжал протянутую для рукопожатия ладонь, и предатели-пальцы дрогнули.
— Полагаю, вы пришли из-за убийства девушки в квартире 17б?
— Верно, — я поспешила высвободиться.
— Что ж, — он подарил умопомрачительную улыбку. — Всегда рад помочь сыскному делу. Могу выделить несколько минут, госпожа Георгин.
Он сделал приглашающий жест в сторону квартиры. Я мысленно выругалась, но кивнула. Отказываться глупо. И перед Эйваном, и перед Квентином. Перед последним я и так опростоволосилась, назвав подозреваемого по имени. Мне же не полагалось знать, как выглядит сосед четы Васильков.
— Отлично! — оживился зараза-робот и едва руки не потер. — Вы беседуйте, а я пока загляну к госпоже Сирень из 17а.
«Убью! — пообещала я мысленно. — На запчасти разберу!»
Пока же пришлось покорно шагать рядом с мужчиной, который когда-то (целых две жизни назад) едва не стал моим мужем.
Квартира 17 в встретила знакомым сочетанием простоты и хорошего вкуса. Минимум мебели — только необходимая, много простора и света. И картины, картины. Эйван всегда любил живопись, в основном пейзажи. В Объединенном Доле мы часто ходили на выставки популярных и начинающих художников. Я, предпочитавшая иные виды искусства, оценивала картины по принципу «нравится — не нравится» или «сочетается ли она с интерьером в моем доме». Эйван видел в каждой работе душу, мог до умопомрачения рассказывать, какое настроение у изображенной природы, погоды, солнца или луны. Меня подобные разговоры вдохновляли мало, но восхищала и будоражила страсть, звучавшая в голосе любимого.